«Родственные души» и другие рассказы

Отец Савватий закончил читать молитвы, глянул на умирающего и поразился — лицо его изменилось на глазах: серые щеки порозовели, тусклые глаза стали светлыми, сияющими. Леонид помолодел, будто в его умирающее тело влилась новая жизнь. Батюшка перевел взгляд на Марию — она стояла как громом пораженная и с изумлением смотрела на мужа. Потом хрипловатым от волнения голосом робко спросила:

— Леня, это ты?! Что с тобой, Леня?! Я тебя не узнаю!

Она действительно не узнала своего мужа, и на кровати на самом деле лежал совсем другой мужчина — не богохульник, не атеист, там лежал и кротко улыбался верующий человек. Мария подошла к кровати и встала на колени рядом с ним. Она плакала, а муж ласково гладил ее по голове.

Отец Савватий возвращался по заснеженной дороге в монастырь и думал: «Молитвы старца, отца Николая, подвиг Марии, ее вера, ее терпение и благодать Божия изменили этого человека, и можно надеяться, что Господь не лишит его Царствия Небесного, как покаявшегося разбойника. Из умирающего безбожника-добычи ада —он стал верующим. Это Господь восхитил его душу из пропасти — и спас».

Через неделю Леонид умер, перед самой смертью еще раз причастился. И по его кончине отец Савватий и Мария не чувствовали скорби — на душе была духовная радость, малая Пасха.

Небесные уроки

Огарок свечи догорал, и тьма вокруг аналоя сгущалась. Пустынный разрушенный храм — и вокруг, на десяток километров, — безлюдная, холодная северная тайга. Вверху, под разрушенным куполом, вдруг что-то сильно грохнуло, поток ледяного ветра налетел на одинокого молитвенника, громкий непонятный шум злобно загрохотал вокруг, сжал тисками страха сердце, заставил его биться часто, неровно. Дыхание перехватило, и единственным спасением было — не останавливаться, читать акафист дальше вслух, не позволяя страхованию овладеть душой.

Отец Савватий возвысил голос, перебивая непонятный шум, и громко, с дерзновением дочитал акафист Пресвятой Богородице — Одигитрии, Путеводительнице, в честь которой был основан храм.

При последнем «Радуйся, Богородице Одигитрие, христиан упование!» — шум внезапно стих. Отец Савватий почувствовал, что страх и напряжение отпустили. Он согрелся и ощутил теплоту и умиротворение во всем теле. И стало совсем не страшно.

Подумал про себя: «Вот куда ты пришел — ты пришел на место пустынных подвигов твоего небесного покровителя. Сейчас здесь, на этом острове, живут и молятся иноки, а тогда, шесть столетий назад, он был совершенно безлюдным. И твой небесный покровитель показал тебе: вот как я здесь жил, терпел многочисленные страхования, холод и голод пустынного жития, смертный страх ежедневно и ежечасно. Ты теперь хоть маленькую капельку почувствовал того, что я здесь перенес».

И он как будто прикоснулся к жизни преподобного Савватия, Соловецкого чудотворца.

Но искушение на этом не закончилось. Огарок догорел, и полная тьма воцарилась вокруг. В заколоченные окна храма не проникал даже тусклый свет луны. Нужно было идти к двери тем же путем, каким он дошел до аналоя в глубине храма, — через доски, палки, кирпичи, разбросанные на полу.

Пошел в полной темноте — и вскоре уткнулся в кирпичную ледяную стену. Взял вправо — стена, пошел влево — стена. Несколько раз на ощупь походил вдоль стен — но двери не было, она таинственным образом исчезла! Он оказался пленником в ледяном пустом храме.

Единственный человек на километры вокруг — инок скита, с которым он только что познакомился, сидел в келье, может, уже спал и мог спокойно проспать до утра, не беспокоясь о незваном госте. Стало опять страшно — до утра он замерзнет.

Двинулся дальше. Прошел еще немного вдоль стены — и увидел просвет. Обрадовался и пошел к просвету, — но это оказалась не дверь, а выход к полуразрушенному братскому корпусу, соединенному с храмом. Здесь было чуть светлее. Чувство острой опасности заставило замереть — и вовремя: в нескольких сантиметрах от него зияла глубокая яма, подвал. Еще один шаг — и он оказался бы в этой яме.

Господи, помилуй! Куда двигаться?! Как выбираться?! Он уже видел лес и небо в пустых оконных проемах корпуса, и так не хотелось снова заходить в темный храм, но другого способа выйти из него не было, и он опять вернулся в темноту. От усталости и изнеможения дрожали ноги. Двинулся вглубь храма, ощупывал все стены в темноте — дверь таинственным образом исчезла.

Ну что ж — если Господь попустит, странное искушение может настичь даже дома, в теплой знакомой келье, ничего удивительного, что оно произошло здесь, в разрушенном одиноком ночном Савватиевом скиту.

Глубоко вздохнул и горячо помолился Пресвятой Богородице и преподобному Савватию Соловецкому. Затем присел на корточки — нужно расслабиться, успокоиться, немного передохнуть.

О поездке на Соловки он мечтал уже давно. Шел двухтысячный год, Соловецкий монастырь восстанавливался, отстраивался, и отец Савватий очень хотел увидеть своими глазами места подвигов своего небесного покровителя, пройти теми же тропами, помолиться в его скиту, поклониться мощам святого. И наконец получилось.