Роджер Крук

времени и вида кончины, нравственно допустимой хотя бы иногда, или она

неправильна всегда? У этого вопроса две стороны. Одна в том, имеет ли пациент,

который в сознании и способен принимать решения, право принять решение и

выполнить его самостоятельно или при содействии кого-то еще. Это решение может

быть выражено в виде заявления, что системы жизнеобеспечения не будут

использоваться, чтобы сохранять жизнь в теле, когда надежды на выздоровление уже

не будет, и что не будут предприниматься героические усилия, которые позволили бы

сохранить жизнь тела, когда дыхание и сердцебиение прекратятся. Такое решение

может содержать конкретные шаги, направленные на прекращение жизни, которые

предпримет пациент, способный на это, или их совершит кто-то еще за пациента,

который не может этого сделать сам. Другая сторона вопроса в том, есть ли право —

или даже обязательство у кого-то, заботящегося о пациенте в коме, — принять такое

решение за этого пациента и выполнить его.

132

При вопросе о том, может ли неизлечимо больной человек отказаться от лечения

в форме медикаментов, операции или использования систем жизнеобеспечения,

которые обещают лишь продление процесса умирания, должен ли человек позволить

проделывать над собой какие угодно действия, чтобы только продлить жизнь? Право

человека на отказ от лечения закреплено законом США. Но есть ли у человека

нравственное право так поступить? Если мы принимаем концепции свободы и

ответственности, то ответ должен быть положительным. Каждый человек имеет право

принять неизбежность смерти.

Следующий вопрос в том, есть ли у кого-то еще нравственное право решить

прекратить медикаментозное лечение или отключить системы жизнеобеспечения от

неизлечимо больного человека. Этот вопрос гораздо сложнее. Кто может принимать

такие решения? Медицинский персонал? Семья? Как нам узнать, что пришло время

предпринять этот шаг? Есть ли реальная разница между прекращением

медикаментозного лечения или отключением систем жизнеобеспечения, что, как мы

ожидаем, приведет к смерти, и конкретными шагами, направленными на прекращение

жизни пациента? Если человек в коме и смерть в личностном смысле уже произошла,

если, следовательно, остается только биологическая жизнь, то нравственные проблемы

отключения систем жизнеобеспечения, если и не устранены, то намного уменьшены.

Если смертельно больной человек решает — по причине сильных страданий, из-

за бремени, которое налагает на его семью длительная забота об умирающем, или по

каким-то еще причинам, — что быстрая смерть лучше долгой, то можно ли в этом

случае оправдать самоубийство? Если это так и если пациенту нужна помощь, чтобы

осуществить самоубийство, можно ли оправдать такой поступок, совершенный членом

семьи, другом или медицинским работником? Иными словами, имеет ли умирающий

человек право выбрать время и способ смерти? Имеет ли человек нравственное право

решить умереть быстро и безболезненно, вместо того чтобы умирать долго в

мучительных страданиях? Если так, имеет ли человек право на помощь со стороны

медицинского персонала, семьи или друзей?

Хотя у каждой из описанных выше ситуаций есть свои особые проблемы,

фундаментальный вопрос остается тем же: есть ли у человека нравственное

обязательство бороться со смертью всеми возможными средствами, бороться и за свою

жизнь, и за жизнь других людей, пока не придет неизбежный момент? Или у человека

есть нравственное право на выбор времени и способа смерти? Разобраться в этом

вопросе нам помогут некоторые важные библейские и богословские соображения.

Начнем с библейского учения о восприятии человеческой жизни. Сперва нам

нужно исследовать заповедь «Не убий» (Исход 20:13). Все заповеди Декалога

сосредоточены на обществе Завета. Этот закон защищает его членов от угрозы смерти

от рук кого-либо. Это запрет на произвольное лишение жизни одним человеком

другого, и другие законы Ветхого Завета подтверждают его. В Ветхом Завете слово

«убийство» включает как предумышленное, так и непредумышленное убийство.

Смысл заповеди в том, что у людей есть право на жизнь, которое не должно

нарушаться ни произвольно, ни случайно. Закон, другими словами, говорит о праве че-

ловека жить, а не об отношении одного человека к другому.

Комментарий Иисуса к заповеди против убийства (см. Матфея 5:21-22) нужно

понимать в контексте его общего отношения к Закону. Хотя Иисус отвергал какие-то

конкретные указания, некоторые в раввинистическом толковании и некоторые в самом

Писании, Он придерживался основного нравственного учения Ветхого Завета: «Не

думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков; не нарушить пришел Я, но