Роковое наследие. Правда об истинных причинах Холокоста

Не осуждая именно евреев за поражение Германии, Гинденбург и Людендорф сделали достаточно, чтобы посеять еще больше сомнений. Мало того, что свидетельства тандема скрепили печатью одобрения миф об «ударе в спину» – им удалось распространить крохи информации, которые могли намекать на некую внутреннюю измену, будь то измена со стороны тыла, революционеров или даже конкретных личностей. Так, Людендорф «неохотно» повторил замечание, которое приписал Ратенау: «День, когда кайзер и его окружение победоносно пройдут парадом через Бранденбургские ворота на белых конях, будет днем, когда мировая история утратит свое значение»¹⁰⁵. С куда меньшим изяществом другие представители разбитой армии начали более направленные атаки на евреев. Генерал-майор Эрнст фон Врисберг особенно критиковал евреев за их роль во всех аспектах революции. К тому моменту и Макс Бауэр отбросил все любезности, заявляя, что евреи планировали революцию и падение Германии, по крайней мере, с середины конфликта¹⁰⁶.

Правые, в числе которых также были бывшие военные, тоже сделали вывод, что именно евреи вонзили кинжал в спину армии. Но пока Людендорф, Бауэр и другие колебались, принять ли это мнение, крайне правые пришли к этому выводу с опасной долей расчета. В феврале 1919 года Генрих Класс и другие члены Пангерманской лиги собрались во франконском Бамберге на первое послевоенное заседание. Как, вероятно, ожидалось, в основном на повестке дня этой убежденной националистической группировки были поражение и революция. Класс четко разъяснил своим внимательным слушателям, что «еврейское влияние» было «движущей силой» военного краха Германии. Самым поразительным в этом заседании было не это объединение евреев и поражения, а циничный антисемитизм собрания. В самом деле, пангерманские делегаты хладнокровно решили, что их движение будет атаковать евреев для содействия собственным политическим интересам. «Бамбергская декларация», вышедшая по итогам заседания, просто утверждала, что евреи являются «чужеродным элементом» в стране¹⁰⁷.

Учитывая, что тридцать девять евреев из Бамберга отдали свои жизни в Первой мировой войне, выбор места для конференции Пангерманской лиги был по меньшей мере провокационным. Но пангерманисты никогда особенно не были озабочены такими размышлениями. Напротив, группа повела собственную деструктивную атаку на вклад немецких евреев в войну с целью доказать, что они уклонились от воинского долга. Один из лидеров Пангерманской лиги, Альфред Рот, часто писавший под псевдонимом Отто Армин, опубликовал собственную подборку служебной статистики, якобы опиравшуюся на еврейскую перепись 1916 года. Согласно сомнительным данным Рота, на каждого погибшего на войне еврейского солдата приходилось более 300 умерших немцев нееврейского происхождения. А потому, утверждал он, «понятию бескорыстного служения народу и отчизне нет места среди них [евреев]»¹⁰⁸. За этим последовала настоящая битва статистик, поскольку еврейские аналитики и полемисты-антисемиты обменивались взаимоисключающими данными¹⁰⁹.

Причиной, по которой люди тратили столько энергии на бесполезные статистические упражнения, был миф об «ударе в спину». Если Германия потерпела поражение от внутренних предателей, немецким евреям было предельно важно, чтобы на кинжале не нашлись их отпечатки пальцев. В то же время немецким правым было не менее важно смыть кровь поражения с собственных рук – показывать на другого виновника оказалось удобным способом отвлечь внимание. Это пугающе простое объяснение поражения Германии в войне нашло поддержку в последние дни конфликта и у евреев, и у других немцев, но в разгар революции немецким правым удалось направить этот дискурс против евреев. Другие опасные пережитки конфликта развивались похожим образом. Всеобщая война, атмосфера разрушения, территориальные амбиции и очернение «чужих» – все это оставило свой след на общем военном опыте Германии. Но после поражения, революции и Версаля немецкие евреи постепенно оказались исключены из наследия, которое сами же ранее помогали создавать.

Эпилог

В 1949 году немецко-еврейский историк-медиевист Эрнст Канторович сделал необыкновенное на первый взгляд заявление. Размышляя о своей воинской службе в немецкой армии Первой мировой войны, а затем во Фрайкоре, он констатировал, что его деятельность могла непреднамеренно посодействовать приходу Гитлера к власти. «Активные сражения с помощью винтовок и пушек, – объяснял он, – подготовили, даже косвенно и против моих намерений, дорогу к национал-социализму»¹. Канторович никогда не боялся излагать свои мысли – как в научных трудах об императоре XIII столетия Фридрихе II, так и в спорах с университетским руководством². То же, несомненно, относилось и к его критической оценке собственной биографии.