Роковое наследие. Правда об истинных причинах Холокоста

По крайней мере, в этих ранних проектах статистики можно было различить какую-то логику. В конце концов, знание коммерческой деятельности крайне важно для управления военной экономикой, а в случае еврейского Комитета военной статистики речь шла о том, чтобы представить всеобъемлющее свидетельство участия немецких евреев в войне. К 1916 году задача сбора статистики коренным образом изменилась. Как испытало на себе еврейское население Германии, сама статистика стала оружием. В июне Фердинанд Вернер, убежденный антисемит, впоследствии ставший крупным нацистским деятелем в Гессене, запросил точную статистику по вкладу евреев в армии: «Сколько людей еврейского происхождения находится на фронте? Сколько за линией фронта? Сколько на административных или управляющих ролях в тылу? Сколько евреев стали предметом жалобы или были признаны негодными?»⁷⁹.

Позднее, летом, выдающийся политик католической Партии Центра Маттиас Эрцбергер потребовал провести в отношении Корпораций военных ресурсов статистическое расследование по критериям «пола, призывного возраста, доходов и вероисповедания»⁸⁰. Может быть, Эрцбергер и не упоминал отдельно евреев – членов корпораций, но «вероисповедание» в таком контексте означало преимущественно иудеев. Как и многие выдающиеся фигуранты немецкой жизни, Эрцбергер умел быстро переходить от защиты к нападению. В начале года он публично отстаивал присвоение немецким евреям офицерских званий, шесть месяцев спустя его позиция кардинально изменилась⁸¹. Его призыв к проверке корпораций был, по сути, негласным признанием утверждения немецких правых, что еврейские предприниматели контролируют военную экономику Германии.

Перепись еврейских военнослужащих, организованная Военным министерством, базировалась на том же антисемитском дискурсе, а именно – на убеждении, что немецкие евреи уклоняются от военных обязанностей. Но, хотя такие прецеденты и заложили фундамент для переписи, на самом деле подсчет привело в движение намного более обыденное обстоятельство. Вскоре после того, как Гинденбург и Людендорф заняли свои посты, заместитель военного министра в Берлине Франц Густав фон Вандель подал в отставку. Смысл этого действия кроется в отношении Ванделя к еврейским сообществам. Хотя раньше он охотно осуждал интернирование «международных евреев» в Рулебене, он проявил намного меньше интереса к проблеме нападок правых на немецких солдат-евреев⁸². Похоже, его изначальный подход заключался в полном игнорировании вопроса – много писем оставалось без ответа или в лучшем случае получало запоздалую реакцию⁸³. Начальник и преемник Ванделя на посту Адольф Вильд фон Гогенборн, однако, оказался более пунктуальным в бумажной работе. Его репутация добродушного человека явно не распространялась на еврейские сообщества, так как в начале октября Вильд фон Гогенборн объявил подсчет немецких евреев в армии⁸⁴.

Решение Вильда фон Гогенборна провести перепись стало особенно примечательным из-за чистейшего бюрократического безумия этого предприятия. Во времена растущей нехватки как ресурсов, так и людей устроить такой подсчет значило нанести удар по фронту. Военное министерство снабдило каждое армейское подразделение двумя вопросниками, которые следовало заполнить к 1 декабря 1916 года; в первом запрашивалась статистика по солдатам на фронте, второй же требовал подробностей обо всех солдатах-евреях, служащих в тылу. Министерство также хотело знать число евреев-добровольцев, число полученных евреями Железных Крестов и число евреев-офицеров. Гора документов, свалившаяся к ногам командования армии, вызывает в мыслях картину физического подсчета, где каждого солдата-еврея по очереди вызывают из строя, а затем они маршируют назад. На практике дела шли куда менее обдуманно. Писарь одного из батальонов брал имена попросту с потолка. Проще было действовать наугад, чем «делать точные выводы, проводя всеобщие смотры». Учитывая, что немецкие войска вели непрерывные бои на западе, у большинства командиров определенно были на уме более срочные вопросы⁸⁵.

Этот несколько стихийный процесс сбора данных пошел еще хуже из-за того, что многих солдат не было на позиции в момент подсчета. А поскольку перепись могла зафиксировать лишь один конкретный момент конфликта, то если какому-то еврейскому солдату довелось быть не на фронте в день подсчета, он внезапно превращался из бойца передовой в «тыловую крысу». Существовало множество уважительных причин для отсутствия конкретного человека, самыми очевидными из них были отпуск или ранение. Так, еврейские солдаты, получившие ранение и потому вынужденные перейти на кабинетные должности, были отмечены как некомбатанты. Как жаловался один из таких солдат, никого «не волновал тот факт, что мы уже сделали свою часть дела на фронте, прежде чем стали негодны»⁸⁶. Для евреев возникла намного более зловещая причина отсутствия на фронте, поскольку в отдельных случаях командиры давали им другие поручения на время переписи.