Роман о Розах

Я вдруг испугался, что не смогу удержать её, тогда я стану сам себе противен. Мои руки тут же обвили её талию, и пальцы замкнулись в замок за её спиной.

Комната стала медленно погружаться в серый, блестящий пыльный мрак. За окном всё так же продолжала светить луна, но теперь она снова ослепляла и раздражала. Где-то вдалеке послышался то ли плач, то ли нервный смех. Я отчётливо его расслышал и понял, что это женщина. Развернувшись к окну, я на миг отвлёкся от Розы и хотел посмотреть, кто там плачет, но она остановила меня. Роза стояла подле меня, еле дыша. Боковым зрением, я увидел, что она разглядывает мои губы и подбородок. Как только я это понял, она положила свою ладонь на мою щеку и прижалась губами к моим губам, совершенно пересохшим от волнения.

– Там, кажется, нужна помощь, – сказал я, когда смог оторваться от неё.

– Не надо, пусть плачет. Иногда это помогает лучше всяких слов, и человек очищается от любой скверны.

– Но так нельзя, надо помочь…

– Пусть плачет…

Всё происходящее, всё непонятное до недавнего времени, теперь казалось мне совершенно правильным и нестрашным, просто чуть запутанным. Я точно знал, что мне предстоит увидеть и понять то, что ещё несколько часов назад никак не касалось моей души, моих переживаний, моего существования.

– Я не могу сейчас пойти с тобой к тебе, – произнесла Роза и прижалась ещё сильнее своим обнажённым прекрасным телом ко мне.

– Хорошо, пусть! – выдохнул я. – Но я всё равно придумаю, как нам быть вместе. Ведь ты не зря встретилась мне там, на дороге.

– Пойдем, я покажу тебе кое-что, и ты всё обязательно поймёшь. Ты всё узнаешь. Всё вспомнишь.

Я опять услышал сквозь слова Розы плач, но уже не рвался на помощь. Я желал следовать только за ней.

V

– Идём! – Роза улыбнулась и подмигнула. – Сейчас ты всё поймёшь. Ты всё вспомнишь.

Она взяла меня за руку. Её обнажённое тело сверкало, словно было покрыто серебряными искорками, а голубые глаза пылали искренне и бесхитростно.

Белая, залитая лунным светом комната начала меня тяготить. Мне хотелось немедленно покинуть эту неестественную глухую пустоту, словно она выдавливала меня, гнала прочь. Я последовал за Розой, уже ничего не спрашивая, лишь повинуясь своего прекрасному проводнику.

Мы вышли за дверь в знакомый коридор, но и он изменился; появилась ещё одна дверь, которой не было, так как эта стена до этого момента была уличной. Роза ступала тихо, так, что ни одна половица ни разу не скрипнула; она подвела меня к той самой двери, которая согласно здравому смыслу должна была вывести нас на улицу. Дверь была выкрашена в ядовитый синий цвет. На двери красовался огромный плакат с надписью кричаще красными буквами: «Модели платья и белья для индивидуального пошива». Чуть ниже шрифтом помельче уточнялось: «Госбельё 1929». Всю эту рекламу украшали три миленькие на вид особы, одетые по советской моде двадцатых годов. Роза толкнула дверь, и мы, вопреки логике и законам физики очутились в странном прокуренном помещении с большим столом и двумя шкафами, из, казалось, необъятного нутра которых торчали рулоны тканей различных расцветок и фактур. Напротив окна стояли два манекена, разодетых в самые дорогие и красивые ткани, которые были прибраны булавками и украшены длинными бусами. На головах манекенов были водружены модные по тем временам шляпки-колокол, отделанные брошами и перьями. Всё это показалось мне до боли знакомым, хотя я прекрасно понимал, что это невозможно. Невозможно хотя бы потому, что меня в те годы не было на свете. Оставалось лишь догадываться, откуда я помню этот запах, эти потёртые шкафы, эти ткани в рулонах. Вся эта великолепная нелепица на какое-то время отвлекла меня от Розы. Я продолжал рассматривать шкафы, стулья, что стояли возле массивного стола, разбросанные на нём модные журналы, мелки, пепельницу, и булавочницу с фермуаром, что лежала возле кипы каких-то бумаг и документов.

– Ну, – прошептала Роза, – как тебе?

Она подошла ко мне сзади и, положив одну руку на плечо, второй провела по моим волосам.

– Я всё это помню, – так же тихо ответил я, собираясь с мыслями. – Как такое может быть?

Я развернулся к Розе и смог только сглотнуть. Передо мной стояла жгучая брюнетка с короткой стрижкой, в модном платье с заниженной линией талии и в туфлях с ремешками. Между пальцами левой руки она держала длинный мундштук с папиросой. Игриво приподняв бровь, Роза по-хозяйски отправилась прогуливаться вдоль шкафов с тканями. Конечно, ведь я точно знал, что это было её ателье.

– Ну, теперь вспомнил, кто я такая? – спросила она, блуждая затуманенным взглядом по стенам. – Ты не мог меня забыть.

– Но… как я могу тебя помнить, – начал, было, я и осёкся.

Из марева, что покрывало моё то ли прошлое воплощение, то ли полупьяное видение, вырвалось на свободу воспоминание, ловко обходя сети и ловушки недозволенного.

– Здесь, помнишь? – Роза потушила папиросу и подошла ко мне так близко, что я успел заметить, как её глаза снова поменялись и стали серыми, с очень длинными и пушистыми ресницами.