Роман о Розах

– Ты будешь таким, каким создашь себя, когда будешь создавать меня. Здесь есть и слепые, и горбуны, и безногие, но их любят, потому что их создавали для той, кого они полюбили всем сердцем, кому что предначертали.

– И здесь все по парам?

– О, нет, – ответила Роза, быстро обведя толпу взглядом. – Здесь очень много одиночек, они ждут так же, как и я. Мы встречаемся, обсуждаем вас, надеемся. Иногда… исчезаем.

– Я даже в самом бредовом сне не мог такое предположить. Вы… Вы живые, вы дышите, вы смеётесь и плачете, вы любите нас и ждёте.

– Потому что других любить не дано. Мы действительно обречены, но в этом весь смысл нашего существования, наших слёз, нашего смеха, нашего дыхания. Без вас в нас нет души.

– А не наказание ли это?

Музыка замолкла. Музыканты поклонились и отошли к столику, накрытому специально для них. Присутствующие на балу вяло похлопали в ладоши, поблагодарив оркестр, и опять принялись разговаривать и пить вино. Одна дама, лет сорока, с довольно откровенным декольте и полной шеей, подошла ко мне и протянула руку для поцелуя.

– Извините, – срывающимся от волнения милым голосом спросила она, – вам не знаком Андрей Валерьевич Бурков? Вы с ним не в одном городе живёте?

– Простите, – я пожал пальчики дамы, но целовать наотрез отказался, – даже если мы живём с ним в одном доме, я его не знаю.

– Да, понимаю, извините, – ещё раз повторила дама и тоскливо вздохнула. – А вы не могли бы узнать про него что-нибудь там? Вам бы это труда не составило. Знаете, я очень боюсь пропасть… исчезнуть… – дама перешла на шёпот. – Знали бы вы, как страшно стать ничем в ни где!.. Впрочем, вряд ли вы меня понимаете.

– Понимаю, мадам, но даже если я узнаю что-то про него, как я смогу вам передать эту информацию?

– Так через него же, – с надеждой пропела дама.

– Как бы он не принял меня за сумасшедшего, если я передам ему вашу просьбу.

– Поверьте, я знаю, он будет вам благодарен.

– Простите, – обратилась к даме Роза и тут же подхватила меня под руку, – я украду у вас моего друга.

Я был несказанно благодарен Розе и с удовольствием удалился подальше от надоедливой дамы с очень грустным лицом.

– Как зовут эту несчастную? – поинтересовался я.

– Роза.

– Это почему это? – удивился я.

– Мы все здесь, кто ждёт своего часа – Розы. Условное имя всех героинь. А так её величают Елизавета Ивановна, фамилия до сих пор неизвестна. Наверное, этот Бурков до сих пор не решил насчёт её титула и происхождения.

– А если дело касается мужчины?

– Рольф. Всех мужчин здесь зовут Рольф.

– Интересно. А эта Елизавета, она тут в единственном экземпляре? Не меняется, как ты?

– Нет. Боюсь, что она зря живёт надеждой на воссоединение с любимым. Бурков о ней забыл.

– Так пусть она так же подпишет договор, как это сделала ты.

– Невозможно, – Роза подтянулась к самому моему уху и проговорила шёпотом, – он сам решает, кому дать шанс. Он сам предлагает нам эту сделку. Значит, ты важен, а Бурков пока нет.

– Даже не знаю, как на это реагировать, – улыбнулся я. – Думаю, пора начать важничать, чтобы придать себе значимости. А кто он такой? И почему он курирует всё это?

Роза не успела даже рта раскрыть, как музыканты, которые уже уселись на свои места возле пюпитров, вновь начали играть, да так громко, что я прикрыл глаза от неожиданности. Все в зале вдруг поднялись и встали возле дверей в два ряда, друг против друга, как это делают для приветствия очень важных гостей. Роза потянула меня за руку, увлекая ближе к правой стороне. Николай со своей жемчужиной оказались рядом с нами. Оркестр сыграл приветственный туш и замолк. Наполняли залу лишь звуки шуршащих платьев, тихие покашливания да лёгкий перебор хрустальных капель на люстре. Из открытой двери, которая непонятно куда вела, так как находилась на уличной стене, выглядывала лишь тьма, так как никакого источника света там не было. Все продолжали стоять тихо, правда, волнение на лицах одиночек было вполне читаемо. Елизавета Ивановна, которая оказалась как раз напротив меня, стояла, чуть дыша, левой рукой обмахиваясь белоснежным платочком, хотя в правой руке держала веер. Янтарная госпожа стояла подле своего любимого, крепко сжимая его руку своими маленькими сильными пальцами. Она бросила взгляд на меня, улыбнулась и перевела взгляд на дверь. Послышался странный звук, который, впрочем, был узнаваем для тех, кто держал когда-либо в своём доме собак; звук цоканья когтей по паркету. Через пару мгновений из темноты вынырнула морда волка.

17 апреля 2012 года.

Кристина сидела в кресле и внимательно меня слушала. Я с радостью вспоминал те минуты и часы, что провёл с той, кто был создан мной самим и ниспослан мне силами, куда более могущественными, чем я мог предположить. Иногда я бегал в кухню, чтобы сделать нам бутербродов и чаю, иногда Крис поднималась, чтобы опустить шторы или поправить чуть покосившуюся фотографию. Иногда она просто ходила по комнате, перебирая вещи, статуэтки на полке, собирая мои черновики-записки, которые я писал и раскладывал вокруг себя, когда работал над текстом.