Роман с ключом (СИ)

      — Наверное, я должен сейчас радоваться тому, что остался жив, — осторожно начал Ред, понимая, что Арден всё равно не скажет ему ничего другого, только повторит то, что уже произнёс в комнате Изабеллы, — но я не рад. Я хотел бы другого.

      — Я знаю, но ты должен уехать, — спокойно ответил Арден и поглядел на него кристально-чистыми, ясными глазами, такими, какие бывают лишь у детей, без капли искушающей византийской отравы.

      Ред вдруг понял, что лишь одно он знает об Ардене наверняка: он не может разгадать его, не может понять, когда тот говорит правду, а когда лжёт, когда смотрит искренне, а когда играет. Арден такими же глазами смотрел когда-то на Колина, такими откровенными, невинными и чистыми настолько, что Колин поверил, что Арден предан ему, и отпустил от себя. После всего, через что заставил его пройти, поверил и не увидел за этой чистотой ненависти и отвращения. Арден был жестоко изломан; он был беззащитен и боялся всего, что могло представлять хоть какую-то, даже очень маловероятную угрозу, и в то же время опасен. Ред, когда смотрел на него, испытывал одновременно жалость и страх. Арден не смог обыграть Колина в открытую — как позднее не смог бы обыграть и Найджела Торрингтона, и поэтому ему пришлось научиться другому…

      Но сегодня, буквально два часа назад, когда они сидели рядом и ждали, Арден казался таким настоящим и правдивым, словно он наконец-то нашёл того, кому можно рассказать и кому можно верить… И Реду больше всего на свете хотелось оказаться тем, кому Арден наконец поверил, но он сильно сомневался, что его желание сбудется. Это было какое-то минутное помрачение, теперь Арден превращался в настоящего себя.

      — Вернись вниз, — сказал Арден. — Нам не надо слишком много времени проводить вместе, решат, что мы о чём-то сговариваемся.

      Когда доктор Графтон ушёл осматривать «умирающего» Ардена, на кухню вернулись Бойл и Билли, а с ними вместе пришла и миссис Хибберт. Она промыла Реду рану на плече: на это время вопросы прекратились, но потом сразу же посыпались снова. Ред решил прибегнуть к той же уловке, что и Арден, и сказал, что чувствует слабость и ему нужно прилечь.

      Вскоре после того, как Графтон обработал рану Реда и наложил повязку, приехали полицейские. Один из констеблей остался с Редом в кабинете Бойла, который тот милостиво предоставил для бесед со свидетелями, второй вместе с сержантом отправился осматривать место происшествия.

      — Это, значит, вы его так, Смит? — поинтересовался сержант, когда вернулся назад.

      — Он же в меня стрелял!

      — Я знаю, мы нашли пулю в стене.

      — Он бы меня убил! Мы стояли совсем близко. Если бы я не ударил его, если бы не столкнул, он бы выстрелил в упор…

      — Вы могли ударить его по руке, — заметил сержант.

      — Я туда и метил, но… Было темно, я был напуган. Он стрелял в меня… Я спасал свою жизнь, в конце концов!

      — Мистер Бойл, когда звонил, сказал, что вас уволили сегодня, — сержант смотрел на Реда сонными туповатыми глазами. — Что вы делали в доме в такой час?

      — Мистер Арден уволил меня, когда узнал, что я делаю вроде как записи о нём, как он живёт, какие у него были отношения с леди де Вер. Я собирался уехать, а сэр Найджел сам вдруг предложил мне вернуться в дом. Он якобы мог рассказать ещё кое-что об Ардене…

      — Подробнее про эти записи, пожалуйста! С какой целью вы их делали?

      Ред принялся рассказывать — так, как они с Арденом задумали. Подправленная версия была довольно близка к тому, что произошло в реальности, однако с необходимыми поправками и умолчаниями: сэр Найджел хотел угрозами и избиениями заставить Реда замолчать, на шум пришёл Арден, которому сэр Найджел тоже начал угрожать расправой, когда понял, что он не хочет становиться соучастником и собирается вызвать полицию. По поводу иссечённой спины Ред сказал, что так сэр Найджел пытался выяснить, не были ли отосланы кому-то копии записей и не проговорился ли Ред коллегам или знакомым о том, что узнал в Каверли. Придумал эти отговорки тоже Арден: Ред поразился тому, насколько быстро и ловко у него это выходило и как хорошо стыковалось с произошедшим в реальности. Возможно, допрашивай Реда опытный детектив из Скотленд-Ярда, он бы задавал совсем другие вопросы и быстро бы нашёл противоречия и обнаружил недоговорённости, но сержант Кросби из Госкинс-Энда задавал вопросы прямолинейные и простые и старательно записывал ответы.

      Ред, хотя это и могло бы склонить чашу весов правосудия в нужную сторону, не стал говорить о том, что насилие со стороны Найджела Торрингтона было не только физическим, но и сексуальным. Он смотрел на отёкшие глаза сержанта Кросби, на его сухой рот и бульдожьи брыли и представлял, как болезненно и зло оживится его лицо, если он расскажет, как ещё сэр Найджел использовал хлыст. Как во взгляде, в поджавшемся рте появится презрение. Ред знал, что ничего не расскажет: это было слишком унизительно. Арден, пока они сидели запертыми, говорил о том же: о стыде и о невозможности рассказать. И в его случае всё было даже хуже: