Роман с Луной

Но тут возникла другая проблема: десять сотен долларов, из тех, что прислал из Анапы отец Леонид, отсырели и немного покрылись плесенью.

– Что вы смеетесь?! – воскликнула Тася. – Да, он где-то хранил их, берег, прятал много лет в укромных уголках своих гаражей!.. Естественно, они заплесневели!

– Ничего страшного, – успокоила ее Рита. – Мы сейчас их вымоем и высушим!..

Они разложили сопревшие купюры на батареи, откопали фен и утюг, все это включили и принялись за дело.

– Идем брать кассу! – скомандовал мне Фима, надвинув на лоб поддельную клетчатую кепку Burberry. И мы вдвоем, тщательно соблюдая технику безопасности, отправились за его основополагающим капиталом.

В тот день в Сбербанке было очень много народу. Я села за стол и продолжила вязать голубую шапку, маскируясь под старушку. Серафим в старом вытертом пиджаке, с седой трехдневной щетиной и слуховым аппаратиком в ухе, протянул в окошко сберкнижку и сказал:

– Я закрываю счет.

Девушка вскинула брови:

– Да вы что?! У нас нет таких денег! Надо заказывать! За нами тянулся бескрайний хвост, и все с интересом слушали этот разговор.

– Я подожду, – с христианским смирением отозвался Серафим.

– Деньги здесь могут быть только после обеда. Езжайте в главный банк.

– Ладно, – говорит Фима, – поедем в главный. А вы заказывайте, заказывайте, вдруг там не будет, тогда я к вам вернусь.

Главный банк тоже не смог выдать Фиме все, что тот накопил. И мы опять оказались в нашей сберкассе.

– Привезли?

– Пока нет, едут.

Я занимаю очередь. Передо мной, казалось, вся Москва решила получить пенсию. В кассу вплыл Кеша с полным рюкзаком долларов. Он потоптался немного, излучая такое сияние, что любой, даже никудышный счетчик Гейгера мог бы запеленговать за его спиной сумасшедшие деньги.

– Привезли? – спрашивает Кеша на всю сберегательную кассу.

– Да пока не привезли! – разводит руками Фима.

– Ладно, – миролюбиво говорит Кеша, – раз не привезли, я, пожалуй, пойду, дома подожду.

Он уходит, заходит мальчик, и тут же раздается голос Риты – узнаваемый и любимый всеми бывалыми радиослушателями, старыми москвичами:

– Друзья! – говорит она. – Где можно узнать, не оставила ли я косметичку, когда забирала свои сто тысяч?..

Буквально в каждом окошке светились наши лучезарные лица в состоянии полного аффекта. В третий раз подошла очередь Фимы, но с фронта не было вестей, и мы пропустили вперед веселую старушку, которая норовила и снять побольше, и чего-то там заначить.

– На гроб! – она мне сообщила с торжествующей улыбкой.

И – выразительно – глазами вниз:

– ТУДА не хочется! А готовиться надо!

– Несут! – ликующе крикнул мальчик, увидев двух здоровых инкассаторов с охраной, вооруженных до зубов, с мешками денег.

На протяжении получаса Фиме отсчитывали деньги перед микрофоном. Вся очередь слушала, какими тут пахнет сбережениями.

Складываем деньги в портфель, застегиваем, выходим из банка. Ну, Господи, помогай в напастях и треволнениях мира сего, избави нас от всякого злого обстояния! Облик Серафима выражает полное и абсолютное напускное спокойствие. Единственная им была допущена ошибка резидента – до самого подъезда за нами бежал не внушающий доверия субъект, крича:

– Мужчина! Мужчина! Вы забыли паспорт!..

Все были немного не в себе от того, что надо быть исключительно осторожным и предельно внимательным. После того как Фима сделал выговор Рите и еще раз объяснил, как себя следует вести человеку при деньгах на улице, в лифте, сберкассе или дома, Кеша входит в дом с новой порцией «снопов», а дверь не заперта!

При этом взору входящего открывается такая картина – в комнате на столе высится гора Фудзи из банкнот различного достоинства, будто с минуты на минуту привезут партию героина. А Серафим, как обыкновенный наркобарон, стоит в туалете с открытой дверью – отливает. Не говоря уже о Рите, которая самозабвенно смотрит по телевизору передачу о Пушкине и вообще ничего не видит и не слышит.

Если со стороны посмотреть на наше содружество, подсчитывающее деньги, можно было подумать, что снимается кино с участием Роберта де Ниро режиссером Квентином Тарантино. Серафим, слегка небритый, в мохеровой кофте с кожаными налокотниками, сидел в конце стола и таинственно улыбался, отвечая односложно и невпопад. Вскоре выяснилось, что он куда-то задевал свой слуховой аппарат, и вся эта загадочность благополучно компенсировала его глухоту.

Поэтому, когда неожиданно позвонили в дверь, мы даже не обратили внимания, зато Рита вышла в коридор и быстро открыла. Кеша накинул одеяло на гору денег, и все застыли, как на спиритическом сеансе, глядя на стол и прислушиваясь к голосам в коридоре.

– Сахару не надо? Мешок недорого, – послышался хриплый бас.

– Нет, не надо нам сахару, – закричал Кеша, боясь, что Рита скажет: нужно, будем варить варенье когда-нибудь, – и пригласит продавца сахара на кухню.

Единым фронтом мы двинулись к двери. Продавец, приезжий мужик в тельняшке и ветровке, посмотрел на эту шеренгу, явно настроенную недружелюбно к нему и его сахару, и ретировался.