Роман с натурщиком

— Сирил, — продолжил он со вздохом, — когда я увидел тебя, я понял, что мы созданы друг для друга. Не могу ничем доказать это, но точно знаю, что говорю истинную правду.

Намотав локон на палец, Сирил лихорадочно подыскивала ядовитую реплику.

— Что ж, ты сам сказал, то не можешь этого доказать, — в конце концов произнесла она, но голос у нее предательски дрогнул.

— Так что там дальше — я имею в виду доводы против нашего брака? — дружелюбно спросил Шон.

— Ну… э-э… Разница в оплате труда. Как утверждают социологи и психологи, деньги — главный источник трений в американской семье! — торжествующе закончила она.

— Не вижу, почему это должно быть и в нашем случае. — Казалось, этот довод не произвел на Шона ни малейшего впечатления. — Мы свяжемся с проверенной, абсолютно надежной финансовой компанией и попросим свести то, что имеем, на один общий счет, навсегда позабыв о том, кто какой вклад сделал. Все, что у меня есть, — твое, любимая.

— Ну да, с виду все просто идеально, — пробормотала Сирил, но возразить что-либо по существу не смогла. — По большому счету деньги, конечно, никакая не проблема.

— Так я тебя убедил? Ого, все, оказывается, не так уж безнадежно! Иди ко мне.

— Нет! — закричала она и попятилась, чуть не споткнувшись о стул. На нее, как волны прилива, накатывало желание, и она уже плохо соображала.

— Вот оно! — вдруг сказала она и многозначительно подняла палец. — Единственным основанием нашего брака была бы твоя страшная физическая красота!

— Страшная? — засмеялся Шон.

— Не придирайся к словам, сейчас все поймешь. Я это уже проходила — на примере моих родителей. Их тоже в конечном счете связывал секс — и ничего больше.

Шон приоткрыл рот, но при виде исступленного выражения на лице Сирил не стал перебивать ее.

— Мать у меня была редкостной красавицей, — как обвинение бросала ему в лицо Сирил. — А в ранней молодости — вообще неотразимой. Отец попался на эту удочку, да и трудно было не попасться — тем более, что она не искала для себя никакой выгоды. Она его любила, он ее желал, все прекрасно — и ничего хорошего. У них была не совместная жизнь, а комфортабельный и внешне благопристойный ад. А дело в том, что она ему не нравилась.

— Что ты имеешь в виду?! — поразился Шон, чуть наклонившись вперед.

— А то, что он смотрел на нее свысока, покровительственно и снисходительно. Он ведь был высокообразованным человеком, а она даже не закончила школы… Я не припомню, чтобы они хоть раз просто общались друг с другом. Нет, он охотно читал ей лекции, поучал, но чтобы побеседовать по душам — такого не было.

— Читал лекции? Вроде сегодняшней, насчет правил поедания черной икры?

— Да, — опустила голову Сирил. — Поучал, как я тебя на этой вечеринке. Неужели ты не понимаешь, Шон, что все это грозит и нам? Я боготворила отца и от него научилась третировать свою мать. Мне нужно было дожить до выпускного класса, чтобы открыть всю внутреннюю несостоятельность своего отца и всю подлость нашего обращения с матерью. Я попыталась измениться, и мать, моя терпеливая, всепрощающая мать, конечно же, приняла мое раскаяние. Но как бы там ни было, я выросла среди образованной публики с дипломами, должностями и учеными степенями. Сегодня вечером, а если честно, то еще раньше, я почувствовала вдруг, что в общении с тобой меня тянет на прежнюю заносчивость и снобизм. Ты понимаешь, во что может превратиться наша жизнь?

— Как-нибудь переживем! — беспечно мотнул головой Шон. — Просто теперь я знаю об одном из твоих недостатков. У меня и своих по горло, Сирил, начиная с моего ирландского разнузданного темперамента. Не сомневаюсь, что мы сумеем задать перцу друг другу… Но это не главное. Это нормально. Такое есть в каждой семье, но если есть главное — любовь, то все мелкие ссоры и размолвки как пришли, так и уйдут. Нужно видеть хорошее друг в друге — и тогда все будет в порядке.

— Господи, Шон, в твоем изложении все выглядит таким простым и безобидным!..

— Но так оно и есть, Сирил! Пока я люблю тебя, а ты — меня, нам ничто не грозит.

— В том-то и дело, что «пока»! О какой любви можно говорить, если есть еще кто-то? — Как ни откладывала Сирил самое тяжелое из объяснений, пришла и его очередь. Действительно, подумала она, нельзя любить двоих сразу! А если такое случилось — значит, это вовсе не любовь.

— Кто-то еще? Мне казалось, что я предельно четко обрисовал свое отношение ко всем другим женщинам. А если ты намекаешь на мой сегодняшний флирт с Франсуазой, то ты попала пальцем в небо: эта мадемуазель мне абсолютно неинтересна — как, впрочем, и все остальные кроме тебя. Мне просто хотелось щелкнуть по носу и ее, и этого сноба Гулара, беспардонно оскорблявших тебя и меня в нашем же присутствии. Ну и, не скрою, мне захотелось проверить, что определяет твое отношение ко мне: карьерные соображения или нечто большее. После того, как я увидел эскизы, такие вопросы как-то сами собой отпали…

Пружинисто соскочив с кровати, Шон поймал Сирил в свои объятия и прижал ее голову к своей груди.