Ромовый дневник

– Ну его к черту. Наверняка дрянь какая-нибудь. – Я кивнул на бутылку под столом. – И так дешево. Где ты еще найдешь хороший ром по доллару за пузырь?

Йимон покачал головой.

– Нет ничего хуже, чем путешествовать с богатеньким журналистом. Рассыпает монеты горстями.

Я рассмеялся.

– Нынче не я один работаю на Сандерсона, – сказал я. – Не вешай носа, большие деньги прямо за углом.

– Это не для меня. По идее, я должен бы сочинить статью про этот карнавал… заглянуть в туристическое бюро и всякое такое. – Он пожал плечами. – Пустой номер. Не могу я ходить и копать факты, пока все остальные напиваются на моих глазах.

– А никто и не напивается, – возразила Шено. – Просто даем себе волю.

Йимон лениво улыбнулся.

– Да-да, пускаемся во все тяжкие… Отчего бы тебе не написать письмецо в ассоциацию выпускников Смитовского колледжа[33]? Вот, дескать, какой вы шанс упустили!

Она рассмеялась.

– Фриц ревнует к моему прошлому… Да ты хоть знаешь, как мне хочется против всего это взбунтоваться?

– Херня, – отрезал Йимон. – У тебя нет для этого инструмента. Бунтовать нечем.

Появился официант с едой, и мы перестали болтать. Когда закончили, уже стемнело, а Шено не терпелось вновь оказаться на улицах. Я лично не спешил. Хотя вокруг стало спокойнее, коль скоро толпа начинала растекаться, до сих пор обстановка была близка к хаосу, к которому при желании мы могли присоединиться в любую минуту.

В конечном итоге Шено все же вытянула нас на улицу, однако танцевальное буйство успело иссякнуть. Мы побродили по городу, остановились у винного магазина и купили еще две бутылки рома, затем вернулись к «Гранд-отелю» посмотреть, что там делается.

На дальнем конце балкона полным ходом шла вечеринка. Большинство присутствующих смахивали на экспатов – то есть не на туристов, а на тех, кто действительно жил в этом городе или по крайней мере на Карибах. Все как один были очень загорелые, некоторые с бородами, хотя в основном свежевыбритые. Бородачи носили шорты и старые тенниски: яхтенный народец. Остальные щеголяли в льняных костюмах и кожаных туфлях, которые отливали глянцем в тускловатом свете балконных люстр.

Мы ввалились внутрь и сели за столик. К этому времени я успел изрядно опьянеть, и меня не волновало, выкинут ли нас отсюда за такую наглость. Впрочем, через несколько минут после нашего появления вечеринка стихла. Нам никто ничего не сказал, и я чувствовал себя несколько по-дурацки, когда наша компания оказалась на балконе в одиночестве. Мы еще посидели, потом вышли на улицу. Судя по звуку, в нескольких кварталах отсюда разогревались музыканты. Вскоре мостовую вновь заполонил народ; все цеплялись друг за друга и танцевали ту странную дингу, которую мы освоили днем.

Несколько часов мы терпеливо уступали настроениям Шено, надеясь, что она устанет от танца, однако в итоге Йимону пришлось силком вытаскивать ее из толпы. Она дулась до тех пор, пока мы не наткнулись на клуб, полный пьяных американцев. Оркестрик в стиле калипсо трудился вовсю, зал был полон пляшущих людей. Выпивка наконец дала себя знать в полную силу, я повалился на стул и следил за тем, как Йимон с Шено пытаются им подражать. Ко мне подошел вышибала и потребовал пятнадцать долларов «за вход»; я заплатил, лишь бы не связываться.

Йимон вернулся к столику без Шено, которая осталась танцевать с каким-то янки, похожим на нациста. «Эй ты, сволочь!» – прокричал я, показывая ему кулак. Но он меня не видел, а музыка гремела до того оглушительно, что и не слышал. Наконец Шено его оставила и вернулась к нам.

Йимон повлек меня сквозь толпу. Люди визжали, цеплялись почем зря, а я понятия не имел, куда меня ведут, и мечтал просто лечь и заснуть. Когда мы выбрались наружу, я уселся на тротуаре в дверях заведения, пока Йимон и Шено спорили, что делать дальше.

Йимон хотел отправиться на пляж, Шено опять настаивала на танцах.

– Да как ты смеешь мне приказывать! – взвизгнула она. – В кои веки я отдыхаю, а ты только и делаешь, что куксишься!

Он сбил ее пощечиной и стал кричать таксисту. Я помог усадить Шено на заднее сиденье, и вдвоем мы объяснили водителю, что хотим попасть на Линдберг-бич. Тот широко осклабился и тронул машину с места. Очень тянуло врезать ему по шее. «Наверняка решил, что мы собрались ее поиметь, – пришло мне в голову. – Думает, схватили на улице девчонку и сейчас везем на пляж, где оприходуем на пару. Ублюдок веселится; чистый дегенерат без совести и морали, по нему тюрьма плачет…»

Линдберг-бич оказался через дорогу от аэропорта. Его окружал высокий противоураганный забор, но водитель доставил нас туда, где мы могли перелезть на ту сторону по веткам дерева. Шено напрочь отказалась двигать руками и ногами, так что мы перевалили ее через ограждение, и она свалилась в песок. После этого мы отыскали себе уютное местечко, частично скрытое от посторонних глаз купой деревьев. Луны не было, зато прибой шумел в нескольких шагах. Я сделал подушку из своего перемазанного пиджака, рухнул как подкошенный и тут же заснул.