Ромовый дневник

– Это тебя там прикончат, – ответил Шварц. – Я лично в чужие дела нос не сую.

Моберг помотал головой.

– У меня-то есть друзья в Токио. А вот ты никогда себе друзей не найдешь… потому что тупой.

– Вонючий алкаш! – выкрикнул Шварц, внезапно вскакивая на ноги. – Еще одно слово, и я тебе рожу начищу!

Моберг непринужденно рассмеялся.

– У тебя крыша едет. Сходи подставь головку под холодную воду.

Шварц мигом обогнул стол и размахнулся наотмашь, словно хотел швырнуть бейсбольный мяч. Моберг запросто смог бы увернуться – если бы обладал хоть какими-то рефлексами, – но остался сидеть и в результате слетел со стула.

Суровое зрелище, ничего не скажешь, и Шварц был явно доволен собой.

– Урок тебе на будущее, – заявил он, направляясь к выходу. – До встречи, парни. Рядом с этим алкашом я уже находиться не могу.

Моберг осклабился и плюнул ему вслед.

– Скоро вернусь, – сообщил он нам. – Хочу повидать одну юбку в Рио-Педрас… Деньги нужны.

Сала проводил его взглядом, печально кивая головой.

– Да уж, встречал я немало уродов в своей жизни, но этот хлеще всех.

– Брось, – сказал я. – Моберг твой друг. Не забывай.

Вечером мы отправились на прием в саду, организованный Ромовой Лигой и Торгово-промышленной палатой Сан-Хуана, чтобы воздать должное духу американской стипендиальной помощи. Дом оказался вычурным, громадным, весь в белой штукатурке и с раскидистым садом. Заявилась примерно сотня гостей, причем большинство в формальных одеяниях. По одну сторону сада располагался длинный бар, и я немедленно туда направился. Там мне встретился Донован, полностью поглощенный выпивкой. Он украдкой откинул полу пиджака и показал мне нож за поясом.

– Видал? Мы готовы.

«Готовы? – подумал я. – К чему готовы? Полоснуть Лоттермана по горлу?».

В саду было полно богатых знаменитостей и заезжих стипендиатов. Тут я заприметил Йимона: он стоял в сторонке от толпы, обняв за плечи необыкновенно красивую девушку. У них с собой была пинта джин-тоника на двоих, и они заливались хрипловатым смехом. Сегодня Йимон носил черные нейлоновые перчатки – зловещий признак. «Господи, – подумал я, – эти дураки уже прошли в Зазеркалье». Надо бы держаться подальше.

Вечеринку организовали со знанием дела. На террасе трудился оркестрик, в который раз наяривавший мексиканское «Солнышко мое ненаглядное». Этой мелодии они придали безумный вальсирующий темп; стоило им только закончить, как танцующие пары требовали еще. Уж не знаю почему, но именно эту картинку я помню, пожалуй, лучше всего, когда речь заходит о Пуэрто-Рико. Чувственный зеленый сад в окружении пальм и кирпичной ограды; длинная стойка, полная бутылок и ведерок со льдом, а за ней бармен – весь в белом; толпа пожилого народа в смокингах и ярких вечерних туалетах, мирно беседующая на лужайке. Теплый карибский вечер, когда время течет медленно и на почтительном удалении.

На плечо легла чья-то рука.

– Лоттерман здесь, – сообщил Сала. – Сейчас мы его прищучим.

Ровно в ту же секунду раздался дикий вопль. Я посмотрел в противоположный конец сада – там царила какая-то суматоха. Очередной вопль, и я узнал голос Моберга. Он визжал:

– Эй, посторонись! Щас я его… иииааа!

Я подскочил вовремя и успел увидеть, как на траве ворочается Моберг. Над ним стоял Лоттерман и потрясал кулаком.

– Вонючая падаль! Прикончить меня захотел!

Моберг медленно встал и отряхнулся.

– Чтоб ты сдох, – огрызнулся он. – Сдох как крыса. Ты и есть крыса!

Лоттермана трясло; его лицо побагровело. Он быстро шагнул к Мобергу и ударил еще раз, отшвырнув спиной на каких-то людей, не успевших убраться с пути. Возле меня раздался смешок, и кто-то сказал: «Один из его же ребят захотел вытряхнуть из Эда денег. Нет, вы только посмотрите!».

Лоттерман орал что-то несвязное и вовсю молотил Моберга, вбивая его в гущу толпы. Тот кричал караул, а потом чуть не сшиб с ног идущего навстречу Йимона. Йимон смел его с пути и что-то выкрикнул Лоттерману. Я успел разобрать только: «А ну-ка…».

Физиономия Лоттермана перекосилась от изумления, и он стоял недвижно как бревно, когда Йимон заехал ему в глаз, отбросив футов на шесть. Лоттерман дико взмахнул руками и рухнул, заливаясь кровью, хлеставшей из глазниц и обоих ушей. Тут я боковым зрением приметил какую-то темную фигуру, которая метнулась поперек всего сада и врезалась в эту группу подобно пушечному ядру. Все повалились как кегли, однако Донован первым вскочил на ноги. На его лице плавала улыбка берсеркера, когда он схватил одного из мужчин за голову и приложил о соседнее дерево. Йимон тем временем успел вытащить Лоттермана из-под другого гостя и теперь мутузил почем зря, словно боксерскую грушу.

Толпа в панике рассыпалась.

– Звоните в полицию! – крикнул какой-то мужчина.

В мою сторону ковыляла морщинистая старушенция в платье без бретелек и блеяла:

– Отвезите меня домой! Домой! Мне страшно!