Рон Уизли и Орден феникса (СИ)

   Поезд набрал скорость, за окном мелькали дома, и стоявшие у окна покачивались.

   -- Пошли найдем купе? -- предложил Гарри. Я и Гермиона переглянулись.

   -- Э... -- сказал я.

   -- Мы... ну... Нам с Роном надо в вагон старост, -- смущенно призналась Гермиона.

   Я не смотрел на Гарри; Блин как неудобно получилось. Но нам действительно туда надо.

   -- А, -- сказал Гарри, -- понятно. Ну ладно.

   -- Нам не надо будет сидеть там всю дорогу, -- торопливо продолжила Гермиона. -- В письмах сказано, что мы должны получить инструкции от старост школы, а потом время от времени ходить по коридорам и смотреть за порядком.

   -- Понятно, -- повторил Гарри. -- Ну, что ж... Значит, увидимся позже.

   -- Само собой, -- сказал я, бросив на Гарри быстрый беспокойный взгляд. -- Не думай, что мне очень хочется туда идти, я предпочел бы, конечно... но от нас требуют... Я в том смысле, что меня это не радует, я не Перси, -- закончил я с вызовом.

   -- Ну, это-то я знаю, -- улыбнулся Гарри.

   Мы же пошли в головной вагон. Познакомившись с остальными старостами, разошлись по поезду. В купе Гарри мы явились только через час. К этому времени тележка с едой уже проехала. Гарри, Джинни и Невилл как раз покончили с тыквенным печеньем и обменивались карточками из шоколадных лягушек мы вошли: Гермиона -- с Живоглотом, Я -- с громко ухающим Сычиком в клетке.

   -- Умираю с голоду, -- заявил я, пристроив Сычика рядом с Буклей на багажной сетке, взяв у Гарри шоколадную лягушку и рухнув на свободное место рядом с ним. Я сорвал обертку, откусил лягушачью голову, закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья. изматывающее утро, а ведь впереди весь год.

   -- У пятикурсников на каждом факультете по двое старост, -- сообщила, садясь, Гермиона. Вид у нее был страшно недовольный. -- Мальчик и девочка.

   -- Угадай теперь, кто староста Слизерина, -- сказал я, не открывая глаз.

   -- Малфой, -- мгновенно отозвался Гарри, не сомневаясь, что оправдается худшее из его опасений.

   -- Разумеется, -- с горечью подтвердил я, запихивая в рот остаток лягушки и беря следующую.

   -- И эта жуткая корова Пэнси Паркинсон, -- язвительно скаала Гермиона. -- Какая из нее староста, если она толстая и медлительная, как тролль, которому дали по башке...

   -- А кто у Халфпафа? -- спросил Гарри.

   -- Эрни Макмиллан и Ханна Аббот, -- хрипло ответил я.

   -- А у Равенкло -- Энтони Голдстейн и Падма Патил, -- сказала Гермиона.

   -- Ты ходил с Падмой Патил на Святочный бал, -- произнес чей-то голос.

   Все повернулись к Полумне Лавгуд, которая, не мигая, смотрела на меня поверх своего "Придиры". Я проглотил шоколад, который был у меня во рту.

   -- Да, я знаю, что ходил, -- сказал я с легким удивлением.

   -- Ей не очень понравилось, -- поведала мне Полумна. -- Она говорит, ты неважно с ней обошелся. Не стал с ней танцевать. Хотя для меня это было бы даже лучше, -- добавила она глубокомысленно. -- Не люблю танцы.

   И она опять спряталась за журналом. Я несколько секунд с отвисшей челюстью пялился на обложку, потом повернулся к Джинни, надеясь на какое-нибудь объяснение, но та, чтобы не расхохотаться, засунула в рот костяшки пальцев. Я озадаченно покачал головой, потом посмотрел на часы. Блин, уже пора.

   -- Нам надо время от времени патрулировать коридоры, -- сказал я Гарри и Невиллу, -- и мы можем наказывать людей за плохое поведение. Мне не терпится прищучить Крэбба и Гойла...

   -- Ты не должен злоупотреблять положением старосты, Рон! -- резко сказала мне Гермиона.

   -- Малфой, конечно, ни капельки не будет им злоупотреблять, -- саркастически откликнулся я.

   -- Ты что, намерен опуститься до его уровня?

   -- Нет, я просто намерен добраться до его дружков раньше, чем он доберется до моих.

   -- Ну перестань же, Рон...

   -- Гойла я засажу за строчки, это его убьет, он терпеть не может писать, -- радостно сообщил я. Он понизил голос до хриплого хрюканья Гойла, наморщил лицо, изображая болезненную сосредоточенность, и принялся выводить в воздухе рукой: -- Я... не... должен... выглядеть... как... задница... бабуина.

   Все засмеялись, и громче всех -- Полумна Лавгуд. Она испустила такой громкий, радостный визг, что Хедвиг проснулась и негодующе захлопала крыльями, а Живоглот, шипя, прыгнул на багажную сетку. Полумна хохотала так, что выпустила из рук журнал, и он, скользнув по ее ногам, упал на пол.

   -- Ой, я не могу!

   Из ее выпуклых глаз текли слезы, она билась в судорогах, глядя на меня. Придя в полное замешательство, я посмотрел на других, смеявшихся теперь из-за выражения моего лица и долгого до нелепости хохота Полумны Лавгуд, которая, схватившись за бока, раскачивалась взад и вперед.

   -- Издеваешься, что ли? -- нахмурясь, спросил ее я.

   -- Задница... бабуина... -- задыхалась она, все еще держась за бока.

   Все смотрели на смеющуюся Полумну, но Гарри наклонился за упавшим на пол дурналом. Когда Полумна читала его перевернутым, трудно было разобрать, что изображено на обложке: там была не слишком умело выполненная карикатура на Корнелиуса Фаджа. Его можно было узнать только по светло-зеленому котелку. Одной рукой Фадж сжимал мешок с золотом, другой душил гоблина. Подпись гласила: