Россия и Молдова: между наследием прошлого и горизонтами будущего

Как известно, он попытался дать описание населения, проживавшего по Днестру. Это и молдаване, и русины (он их еще именует «руснаками»), и т. д. Но в описании евреев колебания автора видны наиболее четко.

С одной стороны, Афанасьев-Чужбинский предстает перед читателем в качестве просвещенного друга еврейства, ищущего пути, как облегчить этому народу жизнь, в частности видевшего «единственный способ к сближению племен и к гуманизированию массы евреев <…> в дозволении последним селиться по всей империи»⁴³⁵. Автор отмечает, что «племя это обладает в высшей степени торговыми способностями и умеет пользоваться малейшим случаем наживать копейку <…>. Предположив присутствие еврея вредным, не будет ли справедливее разделить этот вред поровну на все области империи, и тогда со временем он уменьшится сам по себе, а между тем с дозволением евреям селиться где угодно, много пролетариев вышло бы охотно на новые места, разнеся с собою дух предприимчивости и промышленности, и мало-помалу, теряясь в большинстве новых элементов, усваивали бы и другие начала, забывая многие недостатки, свойственные, конечно, и прочим племенам, но приписываемые обыкновенно еврейскому»⁴³⁶. Продолжая мысль, автор поделился своими наблюдениями: «Евреи – отличные конкуренты, и там, где они появляются, товары тотчас же делаются дешевы в силу того простого правила, что малый процент, при более частом обороте капитала дает значительную выгоду, нежели огромные проценты, если капитал лежит мертвым и ожидает больших барышей»⁴³⁷.

Испытав влияние либерально-народнических идей, Афанасьев-Чужбинский подчеркивал важность просвещения и образования для сближения наций. Еще одним серьезным камнем преткновения, способствующим негативному межэтническому восприятию, на который обратил внимание писатель, являлся низкий уровень жизни основной массы населения полиэтнического края в XIX в.⁴³⁸

С другой стороны, перед читателем предстает человек своего времени с целым комплексом негативных установок, однобоко представляющих изучаемый им народ, наделяемый такими чертами, как мздоимство, хитрость, обман, – теми устойчивыми представлениями, сложившимися в христианском мире в отношении «проклятого народа».

Нельзя сбрасывать со счетов и писательский талант А.С. Афанасьева-Чужбинского, который при анализе этнографических деталей играет как на пользу дела изучения традиционно-бытовой культуры народа, так и вопреки, способствуя за счет фантазий автора отражению не всегда объективной картины действительности. Вспомним тот же сомнительный поход автора с попутчиком Янкелем на тропу контрабандистов или описание факта «поганой посуды» для неверных у евреев.

Тем не менее, при всех неточностях и авторских фантазиях, произведение А.С. Афанасьева-Чужбинского представляет собой важный этнографический источник в деле изучения еврейской традиционнобытовой культуры, который не потерял своего научного значения.

Еврейский вопрос во взглядах князя С.Д. Урусова. Приближаясь ко второй части изложения сведений о еврейском населении, которую мы специально решили посвятить анализу беллетристического наследия, освещающего еврейство второй половины XIX в., хотелось бы несколько слов сказать о беллетристическом произведении и его авторе, снискавшем редкий в России образ юдофила. Речь пойдет о князе Сергее Дмитриевиче Урусове⁴³⁹.

Справедливо и точно охарактеризовал С. Урусова современный исследователь И. Аленин: «Присмотревшись к личности Урусова, поражаешься его способности быстро входить в курс дела и предпринимать необходимые шаги по изменению ситуации к лучшему. Терпимость к инаковерующим и инакомыслящим, личное достоинство, уважение к закону и в то же время независимость взглядов чиновника его ранга в царской России были целиком несвойственны…»⁴⁴⁰.

В связи с лимитом объема мы сосредоточим внимание на анализе князем Урусовым еврейского вопроса в Бессарабии и видении им выхода из сложившейся ситуации.

Напомним, что, получив высокое назначение на губернаторство в Бессарабии, Урусов до этого не был с ней знаком вообще. Оказавшись в крае, он в короткий срок должен был войти в курс сложной внутренней специфики приграничной территории, населенной полиэтническим и разноконфессиональным населением. Следует отметить, что это ему удалось.

Естественно, в поле зрения нового губернатора попал вопрос, касающийся бессарабского еврейства.

Напомним, что страшные апрельские события Кишиневского погрома, произошедшего в 1903 г., не могли не сказаться на поведении правительства, но факт прибытия в Бессарабию в июне того же года нового губернатора, хорошо зарекомендовавшего себя при предыдущих высоких назначениях, мог быть не случаен. Однако его либеральные взгляды и позиция человека, умевшего отстаивать свою точку зрения, в частности по еврейскому вопросу, так и не встретили понимания со стороны министра Министерства внутренних дел Плеве и сторонников наведения «порядка» жесткими мерами.