Россия и Молдова: между наследием прошлого и горизонтами будущего

Любопытно наблюдение автора над ролью женщины в жизни поселянина: «Женщина-поселянка, предоставленная в хозяйстве беспечностью мужа сама себе, всегда делается расчетливою и бережливою. Скромная, послушная и покорная мужу, как главе семейства, она, так же как и малороссиянка, неуживчива с посторонними. Вот почему здесь, как и Малороссии, женатый селянин тотчас же отделяется от родных, часто в ущерб своему собственному благосостоянию»¹⁹¹.

В работе А. Защука отводится место описанию жилища, занятий, одежды, пищи, обычаев молдаван, их фольклора, танцевальной культуры.

Вызывает интерес раздел книги, посвященный образованию. Особое внимание автор уделяет религиозному образованию. А. Защук подчеркивает, что «места нынешние Бессарабии имеют для России особенное значение: отсюда перешло к славянам если не первое христианство, то первые богослужебные книги и обряды»¹⁹². В историческом очерке, посвященном распространению христианства в крае, автор придерживается точки зрения об определяющей роли христианства, принятого даками и затем расширившегося среди скифов. На наш взгляд, подобные утверждения представляются слишком смелыми.

Приход готов, а затем гунов не изменил ситуации. Защук пишет: «Даки – старожилы края, смешавшиеся с победителями своими, но сохранили свою веру, а отчасти и народность»¹⁹³. Автор особо не заостряет внимания на этнической истории молдаван и румын, но, судя по его реплике, приведенной выше, он разделял точку зрения о континуитете.

Исследователь отмечает устойчивость христианской веры на территории Дунайских княжеств, обращая одновременно внимание на заметное влияние славянской составляющей в местном православии: «Так, еще Феоктист, чтобы не допустить своей паствы соединиться с Западною церковью (после Флорентийского собора) и утвердиться унии, убедил молдавского господаря Александра латинские буквы заменить славянскими. С того времени все грамоты господарей писались и все богослужение отправлялось на славянском языке, до княжения Василия Лупула, который велел перевести богослужебные книги на молдавский и греческий языки и употреблять их при богослужении. Впрочем, греческий язык, еще менее понятный народу, нежели язык славянский, не мог войти в повсеместное употребление при богослужении, и заменился народным языком румынов, на котором и до сего времени совершается богослужение»¹⁹⁴.

Мобилизационная роль церкви в рассматриваемый период была огромной. Так сложилось, что церковь в Бессарабии русского периода способствовала нескольким пролонгированным процессам: как уже отмечалось, в новоприсоединенной к России Бессарабской области создается в 1813 г. Кишиневская и Хотинская епархия. Данная епархия уже не находилась в зависимости от Валашской и Молдавской митрополий, что в перспективе способствовало отдалению от румынских православных центров, активизации русификации, особенно в последних десятилетиях XIX – первом десятилетии XX в.

Однако наряду с процессами русификации, которые в большей степени имели место на окраинах империи, в том числе и в Бессарабии, в крае протекали процессы консервации культуры и укрепления молдавской идентичности в Приднестровье посредством включения в состав Кишиневской и Хотинской епархии приходов, расположенных на левобережье Днестра. Кстати, это способствовало дальнейшему освоению молдавским населением левобережного Поднестровья: особая его активность начинается в XVI в. и наращивается в последующие века, в том числе в XIX столетии¹⁹⁵.

А. Защук отмечал: «…Епархия учреждена в Бессарабии в 1813 году и названа Кишиневскою и Хотинскою. Но как область была тогда опустошена, а южная ее часть весьма мало населена, то по Высочайшему указу в августе 1813 года к учрежденной Кишиневской епархии причислены сопредельные с Бессарабией церкви, находившиеся в городах и селениях бывшей Очаковской степи, между Днестром и Бугом, а именно: города Тирасполь, Ананьев и Одесса, с их уездами, в которых находилось 77 церквей»¹⁹⁶.

Процессы освоения молдавским населением левобережного Поднестровья способствовали украинско-русской аккультурации молдаван и их отдалению от запрутских соэтников, политически мобилизованных в румынскую нацию как раз в период выхода в свет книги А. Защука.

Автор обращает внимание на то, что обряды молдаван и болгар мало чем отличаются от обрядов русской церкви. Он констатирует, что, как люди необразованные, молдаване, болгары и русины «суеверны; но у них нет ни особенных религиозных поверий, ни преданий, ни даже мест, особенно чтимых народом, куда бы стекались из многих селений на поклонение¹⁹⁷»¹⁹⁸.