Россия и Молдова: между наследием прошлого и горизонтами будущего

Особенно тяжело, по мнению Александра Степановича, приходилось монастырским царанам. «Ни более, ни менее заграничные монастыри владеют в Бессарабии 286,961 десятиною земли на правах помещиков и, надо сказать помещиков самых стяжательных и негуманных»²⁸⁵. Автор разделяет черное и белое духовенство, подчеркивая, что «собственно же молдавское белое духовенство и монахи тех монастырей, которые удавалось мне видеть, обходятся с народом хорошо и не могут похвалиться особенным благосостоянием… Священники же большей частью живут бедно, а церкви повсеместно в незавидном положении»²⁸⁶.

Усугублялось положение владельческого крестьянина еще и серьезным полицейским надзором: «Его приколотит голова, побъет участковый заседатель (становой), высечет и земский начальник (исправник) не только за всякий вздор, но часто и без всякой причины»²⁸⁷.

Особенно крестьянам доставалось от каларашей – «гвардейцев» земского начальника, разъезжающих с поручениями и приводящих в ужас «целую деревню». «Следуя куда-нибудь с приказанием, он обыкновенно приезжает в деревню, бросает свою лошадь и садится на крестьянскую, которую переменяет в следующем селе, и таким образом исполняет поручение. Но лошади его, сколько бы ни находилась она в селении, обязаны давать овса и сена. О личном угощении калараша я и не говорю: всякое продовольствие, особенно водка, доставляется ему в подобающем количестве, в противном случае в опасности не только личность хозяина, но и самого старшины». Автор добавляет: «Разумеется, все эти действия чисто произвольны; калараш не имеет ни на что права и никакой власти, но, состоя в земском суде, спешит пользоваться привилегиями, захваченными полицией»²⁸⁸.

Мы не случайно столь подробно остановились на цитировании Афанасьева-Чужбинского. Среди писателей XIX в. он является одним из немногих, кто очень подробно остановился на освещении социального положения бессарабского крестьянства.

Ему же принадлежит подробное описание жизни и быта молдаван, их антропологии и национального характера, языка, взаимоотношений в семье, фольклора, занятий и жилища.

Медлительность молдаван и руснаков Афанасьев-Чужбинский объяснял весьма своеобразно, а именно тем, что полевые работы и те и другие осуществляли при помощи волов, «которые, как известно, отличаются медлительностью движений»²⁸⁹.

Женщина у молдаван, по мнению писателя, пользовалась значительно большей свободой. Он очень высоко отзывается о красоте и чистоплотности молдаванок²⁹⁰: «Молдаванки отличаются своею миловидностью, прекрасными глазами и приветливостью. В редкой деревне вы не увидите одной-двух красавиц; хорошеньких множество, так что почти можно сказать утвердительно, что между молодыми девушками и женщинами трудно встретить некрасивое лицо <…>. Кроме красивой наружности в чертах каждой, особенно молодой, молдаванки разлита необыкновенная приятность, а в глазах такая приветливость, что самый застенчивый человек не побоится завести с нею разговор»²⁹¹. Им же была подчеркнута присущая молдаванам мягкость в семейных отношениях: «Я нарочно искал случая убедиться в противном и не находил его <.. > только разве в пьяном виде молдаванин побурлит немного, да и то вспышка эта ограничится энергичными ругательствами, которые, впрочем, ничего не доказывают, потому что молдаване, как и руснаки, ругаются на каждом шагу..»²⁹².

На момент своей экспедиции по северным районам Бессарабии (это конец 50-х гг. XIX в.) Афанасьев-Чужбинский констатировал практически полное незнание молдаванами русского языка²⁹³. При этом молдавский язык простолюдинов Бессарабии явно отличался от того, который трансформировался за Прутом. Вот как описывает этот феномен писатель: «Мне разъяснили, что бессарабские молдаване говорят не по-книжному, что современные румыны выбрасывают многие славянские слова и сочиняют новые или вводят латинские, так что статью, напечатанную, положим, в “Дунайской звезде”, не поймет житель Бессарабии, если он не образован»²⁹⁴.

Говоря о молдаванах края, А.А. Афанасьев-Чужбинский неоднократно проводит параллель в обустройстве их жилища, внешнем облике и манере поведения с руснаками, подчеркивая давность проживания в крае этих двух этносоциальных сообществ.

О.Е. Накко. Классическим примером русского художественного творчества изучаемого времени являются произведения Ольги Егоровны Накко²⁹⁵.

Она специализируется как очеркист и беллетрист. При первом ознакомлении с ее произведениями формируется ложное впечатление об упрощенности подачи сюжетных линий. Это обманчивое впечатление компенсируется богатым и, самое главное, точным этнографизмом, которым буквально пропитаны произведения писательницы.

Творчество Накко наглядно демонстрирует огромную пропасть, которая сложилась между простолюдинами молдавского села и представителями просвещенных привилегированных кругов, к которым принадлежал прежде всего ее читатель. Суеверия, страх перед неведомым, мстительность наполняют атмосферу рассказов Накко.