Россия и Молдова: между наследием прошлого и горизонтами будущего

Вместе с тем Накко выступает реалистом своего времени. Очень показательно звучит рисуемая ею атмосфера «бессарабской старины», как оказалось, еще сохранявшейся в памяти ее современников, когда «Бессарабия не была так населена, как теперь; кроме Фрикошен, верст на двадцать кругом их, не было ни одного их жилья»²⁹⁶.

Красноречиво свидетельствует о суровой бессарабской действительности замечание писательницы: «…Только люди с железной волей, несколько жестокие могли жить тогда в Бессарабии; их окружала дикая природа, дикие люди, дикие порядки, турецкие»²⁹⁷.

Как видит читатель, автор рисует довольно мрачную и однообразную картину бессарабской повседневности: «Первый огонек в окне помещика служил сигналом, чтобы запирать ворота, и после этого было строжайше запрещено впускать или выпускать кого бы то ни было: ни гостей, ни чужих, ни даже своих»²⁹⁸.

Интересны рассуждения автора о купеческом сословии греков, которых при турках было немало в Бессарабии: «В настоящее время, в деле эксплуатации Бессарабии евреи вытесняют греков. Об этом нельзя не пожалеть, потому что греки, эксплуатируя страну, сливались с ее коренным населением и вносили в нее известную долю цивилизации»²⁹⁹.

Показательно звучит информация о первом периоде после присоединения Бессарабии к России: «В те времена русский элемент был еще совершенно чужд в Бессарабии. Тогдашнее общество пренебрегало русскими чиновниками, избегало всяких отношений и знакомств с ними и вовсе не употребляло русского языка»³⁰⁰. Очень показательно звучит информация через несколько страниц. Одна из главных героинь рассказа «Фрикошены» Элянуца, по словам писательницы, когда пришли русские, была семнадцати лет (ну, может, чуть меньше), она говорила по-молдавски, по-гречески и по-немецки, а русского не знала совсем. Когда же ей исполнилось восемьдесят лет, к ней приехала правнучка, которая вообще не знала молдавского и говорила только на русском. Так менялись языковые преференции в обществе, и, что обращает на себя внимание, Накко сумела это тонко передать читателю.

В другом своем произведении – «Дочь колдуньи», переданном автором как предание, перед читателем предстают народные нравы традиционного молдавского села, где сообщество руководствуется в жизни суевериями и страхами перед колдовством. Сама героиня Ния прибегает к нему и после неудачи обращается к Богу и уходит в монастырь.

Глубоким трагизмом насыщен рассказ «Волк». В нем помимо острого сюжета читатель встречает многочисленные этнографические вкрапления, связанные с традиционными представлениями молдаван о мире сверхъестественного, о повседневной культуре народа, его ценностях.

Рассказ «Папаруда» полностью описывает сохранившийся в народе обряд вызывания дождя. Писательница зафиксировала важную деталь – двойные похороны куклы «Папаруды» в земле на поле и в реке.

Современная исследовательница творчества Ольги Накко Ирина Ижболдина справедливо отметила особый принцип представления людей и обстоятельств в творчестве писательницы: их основная линия – описание бессарабской старины, культуры повседневности молдаван. «В таких произведениях на первом плане – не судьбы и развитие характеров героев, а общественно-бытовая среда, определяющая их повседневное существование, поведение и психологию»³⁰¹.

Собственно, можно было бы продолжить рассмотрение творчества писателей – таких как В.Г. Короленко, Н.Г. Гарин-Михаловский и др. Здесь в Бессарабии начинает свою журналистскую деятельность Л.Н. Толстой³⁰². У этих и массы других русских авторов современный исследователь «русского периода» бессарабской истории встретит немало фотографических описаний культуры повседневности и экскурсов в историю.

Русино-украинское население Бессарабии него отражение в творчестве русских чиновников и исследователей XIX – начала XX в

К вопросу о русинстве. Становление региональных этнографических изысканий и отражение жизни и быта русинов, малороссиян и запорожцев Бессарабии в трудах первой половины XIX в. Середина XIX в. – новые векторы развития региональной этнографии и украиноведения. Новый этап в истории изучения русинов и украинцев Бессарабии в конце XIX – начале XX столетия