Россия на краю. Воображаемые географии и постсоветская идентичность

Другой странный персонаж – Доктор Мертвых, биолог, который, будучи под влиянием идей философа XIX века Н. Ф. Федорова, ищет способы воскресить мертвых. Он «побывал… на могилах Зои Космодемьянской, Александра Матросова, двадцати восьми гвардейцев-панфиловцев. Они святые мученики, отдавшие жизнь за бессмертие…» (ГГ, 311). Доктор Мертвых верит, что «Ленин не умирал. Он лишь на время покинул материальное тело, и его идеальная сущность ожидает возвращения в плоть» (ГГ, 311). Наконец, Белосельцев посещает престарелого монаха Паисия, убежденного, что русские «от царя отвернулись» и пошли по неверному пути (ГГ, 331). Никто из них, похоже, не видит для России достойной и достижимой цели, и в этом вакууме спецслужбы претворяют в жизнь свой собственный план. Примечательно, что нынешнее трудное положение России выражается в географических терминах вдоль символической оси «север – юг»: Россия стала новой Африкой, постколониальной жертвой богатых стран мира. По словам младшего сослуживца Белосельцева Гречишникова, «сегодняшняя русская жизнь напоминает Африку. “Русская Африка” – так говорил Суахили [умерший генерал разведки]» (ГГ, 47).

Поскольку Белосельцев знает исламский мир не понаслышке, он полезен Фонду в деле восстановления российской родины в прежнем статусе. У него остались связи с полевыми командирами на мусульманском Кавказе. Осведомленность Белосельцева может помочь Фонду исказить события, чтобы дискредитировать тех, кто в настоящее время управляет страной, и восстановить собственную власть. Белосельцев откликается на призыв коллег из спецслужб, отчасти из-за ощущения, что его страна стала жертвой двух этнических «Других» – евреев и особенно чеченцев. С его помощью вскроется злодейская сущность чеченского «Другого», будет создан образ врага, против которого направится энергия русского народа. На протяжении всего романа наиболее последовательно и яростно обвиняются во всех грехах два еврейских олигарха, прототипами которых послужили реальные олигархи Гусинский и Березовский; именно они, по мысли Проханова, обладают истинной властью за кулисами ельцинского правления. Другой народ, который еще сильнее унижает русских в повседневной жизни, – это чеченцы. Оба эти нацменьшинства, к которым приковано постоянное внимание автора, изображены нелюдями, воплощением грубой витальности, паразитирующей на слабых, восприимчивых русских.

Проханов апеллирует к невежественным социальным предрассудкам, играя на доводе, что дыма без огня не бывает: если некая мысль повторяется достаточно много раз, то в ней должна быть доля правды. Хотя евреи-олигархи у Проханова обладают огромным влиянием на самых высоких уровнях, ими манипулируют и наконец уничтожают их телохранители, которые сами являются членами Фонда. Напротив, чеченцы в изображении Проханова более беззастенчиво и открыто грабят обедневших и беззащитных русских, и, таким образом, это меньшинство коварнее, чем евреи. Например, чеченец Ахмет наживается на малолетних беспризорных девчонках, которых вовлекает в проституцию. Читатель узнает об Ахмете со слов юродивого Николая Николаевича: «паразит, наркотой торгует… Он их вечером собирает. Пудрит, красит и к азерам на рынок отвозит, в гостиницу на всю ночь… Вечером Ахметка опять их на рынок везет» (ГГ, 102–103). Ахмет избивает девочек, если те подхватывают заразу, и платит милиционерам за невмешательство (при этом все не так просто; выясняется, что Николай Николаевич, чтобы взорвать Кремль, покупает взрывчатку у Ахмета [ГГ, 217]). От Николая Николаевича мы также узнаем о простых русских, которых чуть не убили в Чечне или чьи родственники были там убиты соседями-чеченцами (ГГ, 207).

Словно этого мало, Проханов вставляет обвиняющий чеченцев эпизод в описание приключений Белосельцева в Дагестане. Белосельцев летит на юг, чтобы встретиться со старым дагестанским товарищем и уговорить его не выступать с боевыми отрядами в поддержку чеченцев. Во время нападения чеченских боевиков он становится свидетелем ужасающей сцены, присутствующей в романе с единственной целью: показать бесчеловечность чеченцев. После чеченского рейда на дагестанское село Белосельцев становится свидетелем невероятно скотского полового акта: чеченские солдаты насилуют женский труп (ГГ, 250). Благодаря такому знакомству с «обычными» чеченцами – бизнесменами, соседями, солдатами – читатель словно своими глазами видит «доказательства» чеченской «дьявольской» натуры. Суть в том, что, по мнению Проханова, чеченцы – «недочеловеки».