Россия на распутье: Историко-публицистические статьи

Помимо своего неудовлетворительного состава и взяточничества, суды не вызывали доверия из-за их процессуальных норм. Они основывались на инквизиционном процессе, осуществляемом за закрытыми дверями, с помощью бесчисленного количества письменных документов, на принципах формального доказательства, не принимая во внимание здравый смысл и справедливость. Неудивительно, что эпохе реформ пришлось переделать и это сооружение. В начале шестидесятых годов комиссией юристов и государственных деятелей, из которых наиболее талантливыми были Зарудный и Стояновский300, была восхитительно выполнена всеобъемлющая работа по перестройке судебных органов, и 20 ноября 1864 года стал законом новый указ об организации правосудия301. Он представлял на редкость удачное приспособление к российской жизни принципов права и судебных институтов, выработанных и опробованных историей Англии, Франции и Германии. В этом случае не может быть и речи о простом копировании зарубежных образцов: ни одной системе не последовали исключительно, а лучшие западные концепции были приспособлены к потребностям российской жизни.

Я не могу долго останавливаться на законодательной стороне этой великой реформы и должен ограничиться указанием на ее основные аспекты. Она провозгласила гласность судопроизводства и положила тем самым конец крючкотворству и злоупотреблениям старых судов. Вместо инквизиционного судопроизводства, при котором судебные стороны превращались в фикцию, была расчищена дорога для судебных прений между сторонами, которые могли поддержать свои притязания на основе проведения более тщательного расследования, а не одностороннего рассмотрения дела судом. Предварительное расследование по уголовным делам было поручено судебным следователям, имевшими больше общего с французскими juges d’instruction302, нежели с английскими коронерами. Поддержка обвинения в суде была поручена прокурорам, в то же время для защиты обвиняемых и представления гражданских интересов были созданы коллегии присяжных поверенных. Для разрешения мелких дел и наказания мелких проступков и преступлений были созданы мировые суды, и для гарантии их независимости они избирались земствами и городами. То же внимание к независимости суда было продемонстрировано в оригинальном указе положением, согласно которому судей высших судов можно было смещать с должности только решением суда. Для рассмотрения уголовных дел вводился суд присяжных, которые должны были внести в суды элементы здравого смысла и независимого суждения, не испорченного профессиональной узостью. На вершину всего сооружения был помещен Сенат как суд для формального пересмотра дел, Courde Cassation 303, как говорят французы, охраняющий единое и неукоснительное исполнение закона по всей империи. В целом это была великая реформа, великая даже больше проявившимся в ней духом, чем деталями ее положений. Она провозгласила господство права, равенство перед законом и независимость судей, три принципа, абсолютно новые для русской жизни, и которые, если бы они были последовательно претворены в действительность, привели бы к реальному прогрессу страны от полуварварского состояния к благам политической цивилизации.

Но такие изменения невозможны за такое короткое время и таким простым способом. Темное прошлое не утратило силу даже после поражения. У него в руках было опасное оружие – страх политической реформы и мания революции. С помощью этих орудий было задержано развитие принципов, признанных и провозглашенных самим правительством. Мы уже видели, как свели к минимуму освобождение крестьян и до какой степени ущербным оказалось местное самоуправление. Рядом с реформируемым правосудием были оставлены самые вопиющие противоречия. Гражданин оставался бесправным перед политической полицией: человека можно было обыскать, подвергнуть заключению, административной ссылке, и никакой закон не мог защитить его или подвергнуть взысканию за злоупотребление дискреционной властью. Телесные наказания были отменены для высших классов, но остались в силе для простых людей. В 1865 году вышел в свет закон о печати304, но его положения одно за другим сводились на нет, и цензура была восстановлена во всем ее великолепии. Свобода совести была гарантирована иностранцам, с некоторыми ограничениями, но русским в ней было отказано. В политических и законодательных делах нация оставалась пассивной массой, которая должна была всего лишь выполнять приказы, хотя Александр и оживил автономные институты в Финляндии.