Россия на распутье: Историко-публицистические статьи

Относительно наиболее внушительного и загадочного фактора нашего быта тоже не должно быть романтических увлечений. По воле истории русская жизнь раскололась: меньшинство надело немецкий костюм и приблизилось к Европе по идеям и стремлениям, громадное большинство осталось на проторенной московской колее и по настоящее время живет особой темной жизнью, молится своим богам и таит особые социальные и политические стремления. Народ не только воспитан в невежестве, он думает и чувствует иначе, чем интеллигенция, у него своя культура, и много времени пройдет, прежде чем устранится этот роковой раскол. Мы знаем, что материальное и духовное состояние масс становится невыносимым, мы присутствуем при вспышках озлобления, но как велико озлобление и какие требования будут предъявлены «господам», мы узнаем только, когда наступит минута неизбежного расчета. Уповать на благоразумие, умеренность, справедливость народных масс было бы неосторожно, тем более, что мерки благоразумия, умеренности, справедливости могут быть весьма различны, смотря по положению людей. В политическом отношении мы тоже не знаем, насколько еще жива и насколько поколеблена в народе вера в основы существующего строя, которая была силою в прежнее время. Земские начальники, урядники, разорение мобилизации и фискального гнета многое изменили в этом отношении, но легенда о противоположности между царем и господами может еще сыграть роль, и напрасно было бы думать, что подобные традиционные идеи распадутся при первом дуновении избирательной агитации.

Таковы некоторые из отрицательных соображений, с которыми нельзя не считаться. К счастью, есть немало столь же реальных факторов положительного свойства, и, конечно, их необходимо принять во внимание при подведении баланса. Нет надобности останавливаться на известных всему миру выносливости и здравом смысле русского народа. Напомним лишь, какое испытание выдержали эти свойства при выходе из крепостного права при том условии, конечно, что правящие классы не потеряли и не сняли с себя голову.

Вспомним последовательное, неотразимое стремление к образованию, которое обеспечило успех всех школьных мер, предпринятых на начале «общедоступности». Вспомним колоссальную жизнеспособность гонимых раскольничьих обществ, наиболее верных старой культуре и наиболее здоровых в нравственном и материальном отношении. Вспомним сметливость, деловитость и твердость, которую проявляет народ в тех случаях, когда ему сколько-нибудь дано вздохнуть, напр[имер], в артельных организациях. От развития этой народной массы зависит дальнейший рост России, и если есть пункт, стоящий вне сомнений в гаданиях о будущем, так это вера в стомиллионный народ, на который опирается русское государство. Эта сила не пропадет, хотя бы ей пришлось пробиться к светлому будущему и не теми путями, какие ей указываются в настоящую минуту советниками.

Ярко выступают положительные черты и в той сравнительно малочисленной группе, которую составляют образованные классы в России. Эта группа имеет право на голос и значение не только потому, что из нее по необходимости выходят руководители общественной жизни и что ее роль в истории народного самосознания должна возрастать вместе с распространением образования. Русская интеллигенция проявляет на каждом шагу способность к самопожертвованию, идеализм, силу братского чувства, которым могли бы позавидовать соответствующие классы на Западе. Когда, наконец, будут достигнуты в России правовой порядок и культурный строй, приличные европейскому государству, эти свойства русской образованной среды несомненно скажутся в повышении умственного и нравственного уровня жизни, в славных и плодотворных делах на всех ее поприщах. Но уже в тяжкие годины прошлого русская интеллигенция может с гордостью указать на подвиги, достойные удивления, – на блестящий расцвет литературы XIX века, на более скромный, но значительный рост науки, на великий подъем эпохи преобразований, на плодотворную культурную работу земского и городского самоуправления.