Россия на распутье: Историко-публицистические статьи

Нетрудно заметить аналогию между этими уступками абсолютизма в Пруссии и Австрии и эволюцией России. Покровитель Австрии и Пруссии Николай I, кажется, воплотил в жизнь концепцию гоббсовского Левиафана456, и он собственной судьбой показал лживость политического наваждения, требующего паралича всего живого в стране для того, чтобы Левиафан мог думать и действовать как один человек. Крымская война показала, насколько слабой является государственная машина, даже когда она состоит из лично храбрых людей. Предметный урок пришелся ко двору как правительству, так и обществу, силы политической мудрости, патриотической преданности, интеллектуального сосредоточения, которые тайно, но неуклонно собирались под железной системой николаевского режима, неожиданно заявили о себе; славное поколение шестидесятых проделало работу, непревзойденную ни в одной стране по широте взгляда и далеко идущим последствиям: освобождение крепостных, создание местного самоуправления, обновление судов, утверждение независимой прессы. Национальная реформа военной службы, переустройство университетов как самоуправляющихся образований, – все эти и многие менее значительные реформы были осуществлены в это время.

К несчастью, изменения такой важности похожи на естественный процесс, в котором окончательному урегулированию предшествует борьба элементарных сил. Хорошо известно, как реформаторское движение было остановлено расколом между прогрессивными партиями, которые боролись за парламентское управление, и консерваторами, которые сплачивались вокруг принципа самодержавия. Террористические покушения, которые достигли кульминации в убийстве Александра II, породили долгую реакцию в период правления Александра III и политику противоречий после его смерти. Похоже, страна должна была пройти через еще одно испытание в японской войне, и недостатки самодержавия вновь совершенно явственно проявились в неэффективности армии и недостатке общественного духа в народе. Затем наступило время схожее с революцией 1848 года в Центральной Европе. Постоянно завоевывались важные позиции: создание народного представительства, декларация гражданских прав, усиление свободы прессы. Аналогия между Россией

1906 года и Германией 1848 года поразительна даже в деталях: когда читаешь речи в 1 Государственной думе, невольно вспоминаются дебаты Франкфуртского парламента457.

И сейчас, после восьми лет мрачной реакции, мы вновь стоим на распутье. Война народов, в которой приносятся в жертву тысячи лучших сынов России, объединила всех в главной обязанности самообороны, и более того, она заставила людей не только отложить их распри, но пересмотреть свои взгляды, подумать над проблемой переустройства, которая видится вдали и за которую придется взяться всерьез, когда пройдут дни маршей и сражений. Великие слова прозвучали с высоты трона в обращении к единой России458, и на это обращение единодушно и тепло отозвались все партии и национальности. Именно единая, а не разобщенная Россия должна решать проблему переустройства. Должны быть приложены усилия для того, чтобы подойти к ней в свете как прошлого опыта, так и будущих целей, без доктринерства и эгоизма, в том же благородном духе патриотического долга, который придает такую удивительную силу русским армиям на поле брани. То, чего мы хотим в России, не азартная игра в революцию с ее фантастическими обещаниями и ужасной действительностью. Мы хотим основательных органических реформ, наподобие движения шестидесятых годов, но в большем объеме. Ситуация была бы благоприятной для государственного деятеля калибра Бисмарка. Великий немецкий канцлер, хотя и прусский юнкер по рождению и консерватор по убеждениям, проявил силу духа, чтобы составить демократическую конституцию Германской империи. Императорскому правительству в России следовало бы понять, что неоспоримое руководство народом в этой войне налагает моральные обязательства плодотворных и дальновидных политических действий. Популярность, приобретенную победами, нельзя растратить по мелочам или в апатии усталости. Возможность, подобная сегодняшней, не предоставляется дважды. Было бы страшно подумать, что она будет упущена и что темные волны недовольства и отчаяния вновь непрестанно и разрушительно нахлынут на основания русских исторических институтов.

В любом случае русская политическая эволюция происходит параллельно эволюции западных соседей России: от личного правления к конституционализму. Попытка проследить противоположность между Россией и двумя соседними государствами в целом обманчива.

Позвольте теперь обратиться к рассмотрению тех активов, которыми могут располагать реформаторски настроенные государственные деятели: косвенно такое исследование будет предполагать некоторые цели прогрессивной эволюции.