Россия в поворотный момент истории

Если бы вожди Совета были заинтересованы в том, чтобы найти разумное и ненасильственное решение судьбы бывшего царя, они бы, разумеется, поддержали планы правительства, но у большинства из них были совершенно иные замыслы. Они хотели бросить царя в Петропавловскую крепость и воспроизвести драму французской революции, публично казнив тирана. Это очевидно из гневного заявления Исполнительного комитета от 9 марта, в котором «предписывается» ряд мер, которые по самой своей природе входили исключительно в компетенцию правительства: занятие войсками всех узловых железнодорожных станций на пути бывшего царя, передача по телеграфу во все города ордера на арест бывшего царя, заключение его после ареста в Трубецкой бастион Петропавловской крепости и т. д.

В 11.30 утра 9 марта бывший царь в сопровождении четырех делегатов от Думы прибыл на станцию Царское Село. Там он был встречен комендантами дворца и города и передан на их попечение в Александровский дворец, где Николая ждали жена и дети, больные корью.

Вечером того же дня в Царское Село с отрядом бронеавтомобилей прибыл и представитель Исполнительного комитета. Этот представитель, которого звали С. Масловский, имел приказ арестовать Николая II и отвезти его в Петроград – осталось неизвестным, куда именно: то ли в Совет, то ли сразу в Петропавловскую крепость. К счастью, эта опасная попытка узурпировать полномочия правительства окончилась полным провалом. Воинские части, расположенные в Царском Селе, и их офицеры категорически отказались передавать бывшего царя Масловскому, пока тот не предъявит ордер, подписанный генералом Корниловым, отвечающим перед правительством за безопасность бывшего царя и его семьи. Масловский пытался выйти из затруднения, утверждая, что прибыл лишь для проверки надежности охраны, но этому противоречит его официальный доклад Исполнительному комитету Совета от 10 марта, в котором говорится, что бывшего царя «ему не передали».

Эта открытая попытка Петроградского Совета узурпировать полномочия правительства была единственным эпизодом, хоть как-то подтверждающим легенду о «двоевластии», придуманную врагами правительства как справа, так и слева, – т. е. легенду о том, будто оно делило свою власть с Советом. Однако для меня это событие послужило наилучшим доказательством того, что подобные попытки вмешательства не угрожали моральному авторитету нового правительства. Экспедиция Масловского в Царское Село окончилась провалом потому, что не получила массовой поддержки, и потому, что угрозы Совета разорвать отношения с правительством не возымели эффекта. Мы прониклись уверенностью, что страна на нашей стороне и что мы сумеем преодолеть неизбежную тенденцию к падению дисциплины и к анархии. Мы чувствовали, что все здравые и созидательные силы страны инстинктивно стягиваются к единственному средоточию государственной власти. Несомненно, очень многозначительным было то, что в течение этих лихорадочных дней 8—10 марта даже жители Петрограда не проявляли сочувствия к абсурдным требованиям самозваных вождей по-прежнему очень слабо организованного Совета.

Мое ощущение, что наше правительство работает в гармонии с народом, окрепло в день 7 марта, который я провел в Москве. Разъясняя различным общественным организациям политику нашего правительства, я своими глазами видел, что эта политика соответствует стихийным усилиям самого народа создать новую политическую и социальную систему на основе великих чаяний России, столько лет боровшейся за свободу. Например, когда я выступал перед Комитетом общественных организаций и заявил, что в ближайшем будущем правительство издаст декрет об отмене смертной казни за политические преступления и что отныне все подобные дела подлежат суду присяжных, мои слова были встречены с поразительным и единодушным воодушевлением[74].