Россия в поворотный момент истории

Я сообщил собравшимся, что если нынешнее бездействие России на фронте и упадок главной силы армии – ее дисциплины – будут продолжаться, то и немцы, и союзники утратят к нам всякое уважение и в будущем не станут принимать ни в какой расчет наши законные интересы. Наш долг перед Россией, сказал я, не только остановить разложение армии, но и снова превратить ее в эффективную боевую силу.

В той работе, которая предстояла мне в армии, на фронте и в тылу, я не мог использовать людей, которые не приняли со всей искренностью свершившийся факт революции или сомневались, что нам удастся возродить боевой дух армии в новой психологической атмосфере. Эти люди внешне могли приспособиться к новой ситуации, но внутренне они были неспособны от чистого сердца посвятить себя такой работе. В качестве ближайших сотрудников мне требовались люди с независимым мышлением, люди, готовые служить делу, а не личности. Мне требовались люди, пережившие все безумие военных лет при старом режиме и полностью осознававшие причины произошедшего переворота. Мне требовались люди, верившие, что Русская армия не погибла, убежденные, что здоровые политические силы на фронте и в тылу в конце концов преодолеют влияние деморализующей пропаганды, и понимавшие, что армейские комитеты и комиссары появились на фронте не по злому умыслу внутренних и внешних врагов России, а как неизбежный результат краха традиционных взаимоотношений между офицерами и солдатами, произошедшего сразу же после падения монархии.

После нескольких дней напряженных переговоров и совещаний контроль над Военным министерством окончательно перешел в руки людей, отвечавших таким требованиям, – людей молодых, энергичных, хорошо разбиравшихся в создавшемся в те дни положении. Заместителями военного министра были назначены генерал-лейтенант Маниковский и полковники Генерального штаба Якубович и Туманов. Я вызвал с фронта, где он находился с начала войны, полковника Барановского (моего шурина)[87] и поставил его во главе моего личного секретариата, в котором появился специальный департамент, ведающий политическим состоянием вооруженных сил.

Полковник Барановский ежедневно докладывал мне обо всех текущих вопросах, контролировал назначения в Ставке и осведомлял меня о том, что происходило в Петрограде во время моих частых отлучек на фронт. Могу сказать, что никогда не жалел о выборе своего ближайшего помощника. В течение всей моей службы в Военном министерстве мы работали в полной гармонии.

Несколько позже, 25 мая, я произвел реорганизацию высшего руководства в Морском министерстве. Капитан Б.П. Дудоров стал первым заместителем министра по стратегическим и политическим вопросам, а капитан Кукель – вторым заместителем министра по техническим операциям.

В тот день, когда был оглашен новый состав Временного правительства, я издал свой первый приказ. Приведу его здесь, поскольку он свидетельствует, что капитуляция перед анархией, присутствовавшая в рекомендациях поливановской комиссии, стала делом прошлого:

«Взяв на себя военную власть государства, объявляю:

1) Отечество в опасности, и каждый должен отвратить ее по крайнему разумению и силе невзирая на все тяготы. Никаких просьб об отставке лиц высшего командного состава, возбуждаемых из желания уклониться от ответственности в эту минуту, я поэтому не допущу;

2) Самовольно покинувшие ряды армии и флотских команд (дезертиры) должны вернуться в установленный срок (15 мая);

3) Нарушившие этот приказ подвергнуты будут наказанию по всей строгости закона».

Прочитав этот приказ, все, кто присутствовал на тайном совещании с Гучковым, должны были понять, что следовать его примеру – дело рискованное. Кроме того, приказ был призван успокоить людей, встревоженных ростом актов насилия со стороны дезертиров, показав, что против этого зла ведется серьезная борьба.

На переговорах с новыми министрами-меньшевиками Скобелевым и Церетели, которые также входили в состав Исполнительного комитета Петроградского Совета, было решено, что в будущем все комиссары, прикрепленные к воинским частям, будут назначаться и смещаться лишь по решению военного министра, а те, что уже назначены Исполнительным комитетом, перейдут под его юрисдикцию. В то же время мы отозвали из штаба Петроградского военного округа представителей Совета, находившихся там в качестве наблюдателей.

Генерал Корнилов, командовавший Петроградским военным округом, как и Гучков, не сумел завоевать доверие солдат и членов Совета. Поэтому я заменил его молодым офицером, генералом П.А. Половцевым, который недавно вернулся с фронта и в момент революции работал в Военной комиссии Думы. Его отношения с солдатами носили дружеский характер. По просьбе Половцева в помощники ему, главным образом для пропагандистской работы в войсках, я назначил лейтенанта А. Кузьмина[88], зная, что этот человек предан своей стране.