Россия в шубе. Русский мех. История, национальная идентичность и культурный статус

Итак, пушно-меховой промышленности СССР удалось решить сразу несколько важных задач, важнейшая из которых была связана с запуском массового производства меховых изделий. Для этого практически «с нуля» была создана мехообрабатывающая промышленность, оснащенная мощной современной техникой. Разрабатывались и вводились новые технологии, готовились новые квалифицированные кадры, велась научная работа. За счет активного привлечения «второстепенного» меха и меха домашних и сельскохозяйственных животных удалось значительно расширить сырьевую базу для новой промышленности. Результаты индустриализации оказали огромное влияние на объем пушно-мехового экспорта, валютную выручку и товарную структуру. СССР приобрел положение ведущего мирового центра пушно-меховой торговли, где русский мех презентуется как предмет искусства. Советская держава демонстрировала свою преемственность со старой Россией в том числе и таким «меховым» способом, так как русские соболя и теперь оставались атрибутом богатства и благополучия.

Внутренний рынок постепенно насыщался меховыми товарами по приемлемой цене. Однако товарный голод был удовлетворен только отчасти: вместе с ростом потребления изменялись и запросы покупателей, которые уже не желали носить «совпаршив». Отчаянно не хватало модных, современных меховых вещей. Развитие отрасли теперь не могло быть ограничено одним только натуральным материалом.

Глава 9 Мех «а-ля рюс». Русское зарубежье до и после октябрьского переворота 1917 года

Почти для всего у нас фатальная дорога «через заграницу», может быть, и здесь не миновать общей судьбы.

Рерих Н. К. По старине (1903)

[780]

Русское привлекает: фантастическое, наивное и варварское. Мария Тенишева и Сергей Дягилев

Одно из самых ярких впечатлений от знакомства с русской культурой Европа получила в 1814 году, когда русские войска во главе с императором Александром I с триумфом вошли в Париж. Ожидаемо сильные эмоции вызывали легендарные в жестокости и бесчинствах казаки, варвары, «полулюди-полузвери», «современные аттилы», сеявшие ужас на своем пути. Они не переставали пугать и удивлять местное население: впечатляли их отороченные мехом шапки и косматые бурки, подтверждавшие «образ диких орд, чуждых цивилизации»[781]. Этот образ сделал казаков предметом любопытства всех ротозеев Парижа. Затем иноземное внимание к русской культуре и к русскому костюму активизировалось либеральными реформами императора Александра II: они вызвали новый виток моды на русское – прежде всего на такую аттрактивную часть материальной составляющей русской этнографии, как вышивка и кружева. Тем не менее в целом мировой интерес к русскому в этот момент можно назвать не более чем умеренным.

И на переломе XIX – XX веков, в эпоху Belle Époque и Fin de Siècle, для большинства иностранцев Россия все еще была страной генерала Дуракина – главного героя популярного французского памфлета о русском крепостничестве[782]. Во внешнем мире в это время разворачивались два проекта, представлявшие русскую культуру: Сергея Дягилева и Марии Тенишевой.

Мария Тенишева – крупнейший коллекционер русской старины, декоративно-прикладного и народного искусства[783]. Ей принадлежало богатейшее собрание русской археологии, икон, старинных книг, резьбы по дереву, утвари и керамики, народной одежды и головных уборов, вышивок, набоек и других дорогих для ценителей русской этнографии предметов. После революционных событий 1905 года княгиня временно покинула Россию, поселившись в Париже. Здесь она организовывала небольшие «русские» выставки, такие как выставка русских эмалей в Национальном обществе изящных искусств[784]. Затем последовала нашумевшая выставка личной коллекции предметов русской старины в собственном доме Тенишевой в Париже[785].

Выставки перемежались с частными вечерами в доме Тенишевой, где исполнялись музыкальные произведения русских композиторов, русские романсы. «Вечера скоро стали очень популярными», – вспоминала впоследствии княгиня. Большую известность приобрел ее оркестр расписных балалаек; инструменты для него расписывали Михаил Врубель, Константин Коровин, Сергей Малютин (основной автор проекта смоленского музея «Русская старина» Тенишевой и руководитель ее талашкинских мастерских), Константин Сомов, Александр Головин и сама княгиня.