Россия в XVIII столетии: общество и память

Спустя почти сто пятьдесят лет американский историк Пол Бушкович опубликовал статью, в которой он доказывает, что Устрялов сфальсифицировал дело Алексея, пытаясь скрыть факт существования аристократической оппозиции Петру.[403] В то же время Бушкович признает, что само дело царевича «вскрывает не жестко организованный заговор, а скорее наличие атмосферы оппозиционности по отношению к Петру и его деятельности».[404] Означает ли это, что Устрялов пытался скрыть атмосферу? Представляется вполне очевидным и естественным, что старая русская аристократия (если подобное определение вообще применимо к этому времени) не могла быть довольна разрушавшими старину петровскими преобразованиями, и для того, чтобы это выяснить, можно было вообще не изучать никакие источники. Но, не быть довольными, обсуждать в своем кругу действия царя, ворчать и жаловаться – вовсе не означает находиться в оппозиции. Настаивая на существовании оппозиции Бушкович фактически пытается восстановить разрушенную публикацией Устрялова официальную версию событий, хотя и не добавляет ничего существенного для понимания дела Алексея. В своей статье он подробно рассматривает взаимоотношения Устрялова с императором Николаем I и цензурой, пытаясь доказать, что полученный историком опыт научил его, что перед российским самодержавием не следует упоминать об аристократической оппозиции. В доказательство американский историк приводит список упоминаемых в деле царевича аристократических имен, которые легко обнаруживаются и на страницах книги Устрялова. Более того, Устрялов даже опубликовал письмо А. Бестужева-Рюмина к царевичу, которое не упоминалось во время следствия.[405]Бушкович также каким-то странным образом проигнорировал тот факт, что книга Устрялова вышла в свет через несколько лет после смерти Николая I, когда обстановка в стране была уже совсем другой, и старательный историк воспользовался ситуацией, чтобы опубликовать как можно больше документов, хотя опубликовать все документы, относящиеся к делу, было, скорее всего, невозможно по чисто издательским мотивам.[406]

Стоит также задаться вопросом: что было опаснее или по крайней мере неприятнее для российских самодержцев – обнародовать наличие аристократической оппозиции в начале XVIII в., которое Устрялов якобы скрыл, или тот факт, что их великий и почитаемый предок был убийцей собственного сына, что, собственно, публикация Устрялова и обнаружила? Не случайно эффект от публикации книги Устрялова был совсем не в пользу российского самодержавия. В то время как первые тома его «Истории» были своего рода панегириком Петру Великому шестой том оказался совсем иным. Как писал А. И. Герцен, самый суровый критик российского самодержавия того времени, «Золотые времена Петровской Руси миновали. Сам Устрялов наложил тяжёлую руку на некогда боготворимого преобразователя».[407] Даже советский историк Н. Я. Эйдельман в статье, опубликованной в 1971 г., писал: «Н. Г. Устрялов – человек весьма благонамеренный и верноподданный, но притом усердный, дотошный исследователь. Пока царствовал Николай I, Устрялов издавал, по сути, не историю Петра, а документальный панегирик прапрадеду своего императора. Однако в конце 50-х годов, когда Николая уже не было и начиналось освобождение крестьян, когда повеяло более свободным, тёплым воздухом и заговорила герценовская Вольная печать в Лондоне, – тогда-то Устрялов решился и выпустил в свет целый том, посвящённый делу Алексея…».[408]

Опубликованные Устряловым документы произвели сенсацию. Они открыли читающей публике, что не только было некоторое число людей, не довольных политикой Петра и надеявшихся, что Алексей, как царь, будет лучше, но и то, что никакого заговора в действительности не было. При минимуме собственных комментариев, которыми Устрялов снабдил свою публикацию, читатели не могли не прийти к выводу, что дело царевича Алексея было по сути личным конфликтом отца и сына и что первый фактически убил второго. Устрялов даже перечислил все существующие версии смерти Алексея, включая слух о том, что Петр убил его собственной саблей. При этом, хотя Бушкович и называет книгу Устрялова очень скучной, ее прочли не только коллеги историка, но и широкая публика, в результате чего отношения между Петром и Алексеем стали предметом общественной дискуссии. Рецензии на книгу появились во влиятельных литературных журналах и, как заметил М. П. Погодин, «Русское общество по прочтении книги г. Устрялова исполнилось негодования, уступая первому сильному впечатлению, произведенному ужасами Тайной канцелярии, с ее висками и дыбами, с ее подъемами и встрясками, оскорбляясь в самых нежных чувствованиях природы. Раздаются горькие упреки, слышатся жесткие слова осуждения, бросаются тяжелые камни…».[409] Действительно, русская публика пришла в ужас от описания пыток и ее негодование и упреки обратились в адрес Петра Великого.