Россия. XX век начинается…

Отвечая на вопросы репортеров о создании воздушного флота, заместитель начальника Главного инженерного управления генерал-лейтенант А.П. Вернандер говорил, что «у нас, в России, дело с воздухоплаванием слабо, так как, за небольшим исключением, им интересуется только одно военное ведомство. Последнее поняло, что без воздушного флота теперь нельзя не только воевать, но даже скоро, может быть, нельзя будет жить. Поэтому теперь приступлено к выполнению целой программы, чтобы Россия в отношении воздушного вооружения по возможности не отставала от других держав. К сожалению, успеху этого предприятия сильно мешает положение нашей промышленности. Почти все нужное для аэронавтики приходится выписывать из-за границы. Россия в будущем году будет все-таки обладать если не целым флотом или эскадрой, то, во всяком случае, значительным воздушным отрядом. В отряд войдут несколько аэропланов, постройка которых заканчивается теперь у нас, в России. Почти все они похожи на аппараты Райта. С осени начнется обучение будущего личного состава нашего воздушного флота управлению летательными аппаратами… Эти три года предполагается посвятить исключительно подготовительным работам и обучению, а там будет видно, что предпринять. Тогда и будет составлена подробная программа постройки целого воздушного флота»[336].

Депутаты III Государственной думы не оставались в стороне от проблемы создания воздушного флота. Депутат от кадетской партии В.А. Маклаков обличал российские политические учреждения в бездействии: «Газеты пестрят именами Фармана, Блерио, Сантос-Дюмона, братьев Райт. Многовековая мечта о крыльях, сказка о ковре-самолёте вдруг стала осязаемой реальностью. И почему бы России не выйти на европейскую арену под собственным флагом и, чем черт не шутит, еще и потягаться с французами, англичанами и немцами в этом неведомом, удивительном деле – воздухоплавании? Так нет же! Еще ни один человек у нас не летает, а уже правила полицейские против употребления аэропланов изданы, уже есть надзор за этим!»[337]

Это страстное заявление было связано как раз с полетом известного русского авиатора С.И. Уточкина. Пролетая над Москвой со стороны Ходынского аэродрома, он из-за остановки мотора вынужден был приземлиться на Пресне. Московский градоначальник в связи с этим инцидентом запретил полеты над городом, не дожидаясь, пока какой-нибудь аэроплан в следующий раз упадет на улицы. Либералу Маклакову ответил депутат от «Союза русского народа» монархист Н.Е. Марков-второй. Он не увидел в этом распоряжении ничего дурного, так как всем «понятно, что, прежде чем пустить людей летать, надо научить летать за ними полицейских»[338].

Требования депутатов были услышаны столичными властями. По инициативе градоначальника Петербурга генерал-лейтенанта Д.В. Драчевского при материальной поддержке великих князей Михаила Александровича и Александра Михайловича 25 апреля 1910 года на Коломяжском ипподроме была организована 1-я Авиационная неделя. Кроме семей великих князей на трибуне для почетных гостей присутствовали большей частью отставные министры, в том числе граф С.Ю. Витте. Для проведения полетов в столицу были приглашены иностранные авиаторы. Губернские газеты писали: «Пришлось и Петербургу наконец уверовать, что существуют люди, умеющие летать по воздуху»[339].

Международная авиационная неделя в целом удалась, хотя пиетета перед зарубежными воздушными спортсменами патриотические российские журналисты не испытывали. «Вообще среди них что-то неладное. Единственный Попов между ними – чистый спортсмен. Остальные – дельцы, гешефтмахеры. Многое заранее предусмотрено, заранее распределено. Попов для них человек чужой расы и сам чужой. Они его не считают своим. И слава Богу!»[340]

На проведение недели устроители затратили 106 тысяч рублей. Затраты полностью окупились: сборы с публики, приобретавшей билеты на ипподром, составили 120 тысяч рублей. «Сумма более чем приличная, – с пафосом констатировал по этому поводу “Петербургский листок”. – Ее бы хватило на покупку нескольких аэропланов и содержание нескольких авиаторов, которые обучали бы новых авиаторов, дали бы России нескольких Поповых. Но… до этого еще наша публика не дошла. И то, что платит за зрелища, она не даст на научные цели. И очень жаль. Ведь на эти деньги можно бы наблюдать полеты чаще, наряду с ними создав у нас наконец “уголок мирового прогресса”. Тогда не пришлось бы нам гордиться Моранами и Эдмондами, дав иностранцам восхищаться Поповыми и Ефимовыми. А сколько народилось бы Ефимовых – вряд ли можно учесть. Общая сумма призов для победителей Петербургской авиационной недели была установлена в 30 650 рублей, которая распределялась между участниками в зависимости от их летных достижений»[341].