Россия. XX век начинается…

Приказ № 42 от 18 июля 1911 года: “В настоящее время из произведенных наблюдений окончательно выяснилось, что лётчик, безусловно, должен не употреблять спиртных напитков вовсе за 12 часов до полета. Ввиду этого воспрещаю держать какое бы то ни было вино в офицерском собрании”.

Приказ № 148 от 28 октября 1911 года: “Весьма важно, чтобы у ученика была надета каска и он твердо знал, что при полете на аэроплане “Фарман” при спуске при малейшем треске аппарата ему надлежит поднять ноги вверх; многие случаи падения с самолётами показали, что исполнявшие указанные правила точно, никогда не получали тяжелых повреждений”.

Приказ № 146 от 24 октября 1911 года: “За последнее время было несколько случаев, когда лётчики при спуске на самолёте “Блерио” гоночного типа, видя, что его наносит на какие-нибудь местные предметы, на ходу выскакивали из самолёта, причем каждый раз лётчики получали тяжелые увечья (шт. капитан Горшков, Васильев, Уточкин и др.). Между тем практика школы ОВФ показала, что при ударах об местные предметы ломаются самолёты, но лётчики остаются невредимы, поэтому, безусловно, воспрещаю на ходу выскакивать из самолётов”.

Приказ № 158 от 11 июля 1911 года: “Врачи советуют обучающимся [пилотированию] офицерам принимать пищу не поздней как за 2½ часа до полетов, так как даже при легких ушибах при падении с наполненным желудком и кишками может произойти разрыв тонких кишок, последствием которого возможен смертельный исход”»[388].

Начальником Офицерской воздухоплавательной школы был назначен капитан 2-го ранга Н.Ф. Фогель, так как это учебное заведение официально подчинялось Морскому министерству, как и Севастопольская школа лётчиков[389].

Специальная комиссия под председательством великого князя Александра Михайловича выработала новое положение о VII Отделе воздушного флота, утвержденное 14 марта 1911 года. Требования для лётчиков-наблюдателей определяли продолжительность полета на высоте 500 м 1 час 45 минут на моноплане «Блерио» и до 2 часов на бипланах Фармана – на высоте 600 м при дальности полета 100 верст. Для военных лётчиков непрерывный полет составлял 6 часов при расстоянии 400 верст. Благодаря такой рациональной методике обучения в 1911 году лицензии пилотов получили 10 кадровых военнослужащих и 32 вольноопределяющихся курсантов, а специальность лётчика-наблюдателя приобрели 6 старших офицеров Генерального штаба. До 1914 года школу окончили 95 офицеров, а в 1914—1915 годах там получили дипломы 175 лётчиков.

Великий князь исподволь прививал лётчикам чувство уважения к техническому составу авиационных отрядов. Выступая перед первыми выпускниками Севастопольской авиационной школы 26 октября 1911 года, он заметил: «Отдавая должное отваге наших офицеров-лётчиков, необходимо подчеркнуть искусство нашего низшего состава – работу нижних чинов. В школе перебывали многие иностранные агенты, и все задавали один и тот же вопрос: кто мастера? Предполагая, конечно, что таковыми в школе состоят или англичане, или французы, не хотели верить, что мастера у нас свои – русские солдаты. Работа наших мастеров поистине изумительна!»[390] И российские военные авиаторы всегда с удивительной теплотой относились к своим механикам и мотористам, не считая зазорным учить их пилотированию боевых самолётов в свободное время, хотя это не предусматривалось уставами. В годы Первой мировой войны устаревшие Положения о воинской службе помешали постоянно восполнять потери летного состава за счет подготовленных пилотов из числа нижних чинов.

Осенью 1911 года в маневрах Варшавского военного округа приняли участие пять бипланов «Фарман MF.VII», пять монопланов Блерио Blé.XI и полужесткий дирижабль «Беркут». Авиаотряды располагались в непосредственной близости от штабов корпусов и вели по их заданию разведку в тылу условного противника. Лётчики с высоты 600 м – она признавалась безопасной от ружейного и пулеметного огня – точно определяли места дислокации и количество войск. Морской лётчик лейтенант В.В. Дыбовский и лётчик-наблюдатель подпоручик И.К. Гельгард произвели аэрофотосъемку, результаты которой были признаны «весьма положительными». Кроме разведки, авиаторы осуществляли связь между штабами и крупными соединениями войск, главным образом кавалерии, действовавшей в отрыве от главных сил.