Россия. XX век начинается…

На эффективность нового рода войск указал начальник Генерального штаба генерал от кавалерии Я.М. Жилинский в докладной записке на высочайшее имя «Об участии авиационных отрядов Отдела Воздушного флота в маневрах войск Варшавского военного округа». В частности, он подчеркнул, что «благодаря хорошо организованной воздушной разведке командование “южной группы войск” получило достоверные сведения о расположении войск “противника”. Успешные действия русских военных лётчиков на маневрах войск Варшавского военного округа позволили продолжить разработку основ боевого применения воздушного флота. Так, 15 сентября участвовавшие в маневрах два самолёта обнаружили и успешно атаковали дирижабль… Ясно, что при соответствующем вооружении аэропланов управляемый аэростат был бы сбит». Это замечание сказалось на резолюции Николая II на отчете: «По-моему, на дирижаблях следует поставить крест»[391].

С опозданием в 1912 году торжественно в присутствии Николая II, – царь тогда отдыхал в Ливадии – официально открылась Севастопольская офицерская воздухоплавательная школа. Великий князь вспоминал: «Авиационная школа развивалась. Ее офицеры участвовали в маневрах 1912 года. Сознание необходимости аэропланов для военных целей наконец проникло в среду закоренелых бюрократов Военного министерства. Я заслужил великодушное одобрение государя.

– Ты был прав, – сказал Никки во время посещения авиационной школы, – прости меня за то, что я относился к твоей идее недоверчиво. Я радуюсь, что ты победил, Сандро»[392].

Начальником школы высочайшим повелением был назначен подполковник Генерального штаба князь А.А. Мурузи, человек весьма далекий от воздухоплавания, но очень близкий к царю. После посещения Севастопольской школы авиаторов Николай II внес в «Большую программу» модернизации русской армии дополнительный пункт о выделении на развитие технических частей 3% всех военных ассигнований[393].

В бюджете Воздухоплавательного отдела оказалось около миллиона рублей, которых хватило только на покупку 14 новых французских самолётов и покрытие затрат на обустройство и содержание авиационных школ.

В полдень 11 августа 1912 года, обедая с лучшим отечественным шампанским у князя С.Л. Голицына в его имении «Новый Свет», царь на распоряжении казначейству о финансировании военных авиационных школ и отрядов начертал, не читая: «Быть по сему!»

Вечером военный министр В.А. Сухомлинов подписал приказ № 397, согласно которому все вопросы воздухоплавания и авиации передавались из ведения III Электротехнического отдела Главного инженерного управления VII Воздухоплавательному отделу Генерального штаба во главе с генерал-майором артиллерии М.И. Шишкевичем.

В помпезном здании на Адмиралтейском проспекте в Петербурге появились меблированные кабинеты для очередных «рукосуев» с лампасами. Тогда же был организован и Воздухоплавательный комитет, в состав которого входили представители разных ведомств, которые постоянно делили между собой по-свойски скудные бюджетные средства. Комитет по положению ведал техническими вопросами авиации и воздухоплавания, тогда как Воздухоплавательный отдел занимался формированием и боевой подготовкой отдельных воздухоплавательных рот.

Офицерские авиационные школы в Гатчине и Севастополе были переданы в ведение Воздухоплавательного отдела, что никак не сказывалось на их материальном обеспечении, поскольку эти вопросы находились в юрисдикции Воздухоплавательного комитета. Под новыми вывесками, по существу, воспроизводилась средневековая приказная система. На регулярные предложения повысить жалованье лётчикам «за опасность» руководство отдела накладывало резолюцию: «Отказать!» По мнению М.И. Шишкевича, они получали и без того высокую заработную плату морских офицеров, не служа на кораблях.

Критики великого князя Александра Михайловича сваливали на него все бюрократические проволочки в комплектовании воздушного флота. «Когда же, о Господи, ты сжалишься, наконец, над бедной Россией и избавишь ее от появления в ней таких вандалов – военно-морских административных деятелей в нашем [воздушном] флоте и морском ведомстве?» – патетически вопрошал с трибуны Русского Императорского технического общества капитан 1-го ранга в отставке М.Б. Парфенов[394].

Верноподданнические чувства доблестного ветерана не позволили ему адресовать свои претензии настоящему виновнику провала военной реформы – императору Николаю II.

Глава 11 Авиаторы и филантропы