Российские Колумбы

А когда Геннадий оказался у самой воды озера Хаканча, косолапый остановился метрах в двадцати от берега. Он не приближался и не отходил. Стоило Геннадию сдвинуться с места, медведь начинал рычать и подходить ближе, не двигался человек — возвращался на место медведь.

Не скоро Морозов пришел в себя и вспомнил о радиостанции. Он осторожно снял рюкзак, расположился поудобнее. Косолапый спокойно наблюдал и не рычал, пока человек оставался на месте. Так они смотрели друг на друга. Один — готовый в любую секунду броситься вперед, другой — нырнуть в озеро. Но пока такой необходимости не было. Не сразу Геннадий понял, что его часы остановились, значит, установить связь со своими невозможно, так как осуществлялась она только в условленное время.

Наступила ночь. Морозов слышал пролетающие самолеты, видел вспышки ракет. Но как подать сигнал? Медведь, словно часовой, не давал шагнуть в сторону ни на шаг. Трудно сказать, чем бы кончилась эта опека, если б Морозову не удалось поймать сигналы времени какой-то радиостанции, завести часы и сообщить о своих координатах. Произошло это на третьи сутки. Мы сразу же вылетели на место.

Так на берегу озера его и застали. Косолапый, заслышав гул вертолета, убрался восвояси, в лес.

— Это мне в наказание, — сказал Геннадий, садясь в вертолет, — чтоб не отрывался от своих.

И то правда. Иногда и медведь может преподать хороший урок.

ОДИНОКИЙ

Над тайгой, едва не задевая за вершины кедров, тянулась бесконечная черная пелена дождевых туч, сгущавшая темноту. Иногда блики костра освещали седоватую бороду Егорыча, глубоко посаженные серые глаза, затерявшиеся в густых зарослях слегка белесых ресниц, и торчащую во рту трубку, которая насыщала таежный воздух запахом самосада.

Александр, привалившись к стволу дерева, озабоченно всматривался в щетинистую гору, едва видневшуюся в ночной мгле.

— Егорыч, ты скажи, зачем сманил меня работать с этими студентиками. Черт знает, где они сейчас блуждают. Четыре года бродим мы с тобой по таежным дебрям. Закончилось лето, через пару деньков отчалим домой, а ты все молчишь о своей тайне, а ведь обещал.

— Ну, слушай, Санька, давно собираюсь, дружище, тебе все рассказать. Счастливец я…

Далекий выстрел прервал их разговор. Егорыч в ответ несколько раз подряд выстрелил из своей переломки. Запахло пороховым дымом. Александр, светя самодельным факелом, поискал во вьюке ракетницу. Встрепенулась на миг тайга, облитая красным заревом искрящегося клубка ракеты. Метеоритным росчерком взметнулось еще несколько цветных полос, освещая подкроновую таежную глухомань.

Заржали лошади, устремив головы в сторону приближающихся. Ответно разразилось многословное эхо выстрела. Впереди ехала Валентина, Андрей, чем-то возмущаясь, плелся на своей лошаденке, прильнув животом к передней луке седла, уберегая лицо от упругих веток-невидимок. Егорыч расседлал взмыленных лошадей. Постучал поварешкой о край миски, положил в нее затвердевшую кашу. Разговор не вязался. Поужинав, все улеглись спать, готовясь к последнему восхождению на пункт триангуляции «Одинокий».

Первым зимним снежком припорошилась тайга. Свистящий утренний ветерок трепал за космы деревья, сбрасывая с них белые хлопья.

Егорыч собрал лошадей, приготовил завтрак, прокричал утреннюю зорьку. Андрей спал непробудным сном. Остальные, проснувшись, занимались подготовкой к восхождению на «Одинокий». Долго Валя уговаривала Андрея пойти на последнюю вышку, но он отказался, доказывая, что это могут сделать и другие на будущий год.

— Сдрейфил, что ли ты, Андрюша? Какими же шарами будем смотреть на товарищей, начальство, — начал Егорыч.

— Я плевал на ваше начальство, через год сам буду начальником. Понял, дед? — перебил его Андрей.

— Друзья познаются в тайге, — покачивая головой, задумчиво проговорил Егорыч.

Старик готовил волокушу для стягивания леса на изготовление плота. За сборы домой полностью нес ответственность проводник. Ему предстояло сколотить плот, наловить на дорогу рыбы, распределить груз.

Скользя по заснеженным камням, Валентина упорно поднималась вверх, параллельно траверсировал Александр, нагрузив на себя все необходимое снаряжение. Поднимались долго, сохраняя молчание, оба думали об Андрее. Валя разочарованно перелистывала в памяти страницы студенческой дружбы. Александр все лето презирал Андрея и одновременно завидовал ему. Теперь они заглянули в глубину души студента, поняли его.

Глаза Валентины покрылись слезной пеленой от резкого, порывистого ветра. Смахнув слезы, студентка прильнула к теодолиту, напрягая глаза.

— Давай попробую, — передав журналы, предложил Саша.

— А ты что, разве когда наблюдал? — недоверчиво проговорила Валентина.

Четкое, аккуратное заполнение журнала наблюдений Александром приятно удивило девушку. Только теперь она вспомнила, что Саша учится заочно в техникуме.