Российский фактор правового развития Средней Азии, 1717–1917. Юридические аспекты фронтирной модернизации

Таким образом, уголовные дела, обвиняемыми по которым проходили бухарские подданные, по-прежнему разбирались судами Бухарского эмирата, даже если потерпевшей стороной являлись подданные Российской империи. Эта ситуация коренным образом изменилась 15 марта 1893 г. в связи с изданием высочайше утвержденного мнения Государственного совета «Об изменении круга ведомства по судебным делам мирового судьи в городе Новом Чарджуе и Российского политического агента в Бухаре». Теперь все гражданские дела с участием русских (между собой или вместе с бухарцами) передавались в ведение российских судей, при этом исполнение судебных решений, ответчиками по которым являлись бухарцы, возлагалось на власти Бухарского эмирата. Уголовные дела, потерпевшими по которым проходили русско-подданные, решались совместными судами, в состав которых входили представители как бухарских властей, так и Российского политического агентства; то же касалось и споров, участниками которых являлись русские подданные и иностранцы нехристианского вероисповедания [Покровский, 1928, с. 56][48]. Политический агент, вынося судебное решение, выдавал исполнительные листы, имеющие силу на территории всей Российской империи. Наконец, этим же актом иностранцы-христиане в Бухаре приравнивались в судебном отношении к русским подданным и, соответственно, переходили под юрисдикцию российского суда [ПСЗРИ, 1897, № 9424, с. 126–127]. Тогда же были внесены соответствующие дополнения в «Положение об управлении Туркестанского края» 1886 г., которые подтвердили подведомственность судов Российского политического агентства и мировых судей в Бухарском эмирате Самаркандскому окружному суду [СЗРИ, 1912, с. 452–453]. Годом позже, 30 мая 1894 г., вышло дополнившее предыдущие акты высочайше утвержденное мнение Государственного совета «О подсудности возникающих в пределах Бухарского ханства гражданских дел между Государственным банком и частными лицами», согласно которому такие дела передавались мировому судье в Бухаре, а далее, в случае необходимости, — в Самаркандский областной суд [ПСЗРИ, 1898, № 10 690, с. 332–333]. Таким образом, юрисдикция российского суда в Бухарском эмирате по компетенции окончательно приобрела статус судов, действовавших и в других протекторатах во всем мире, и его решения беспрекословно исполнялись бухарскими властями [Лессар, 2002, с. 114]. Любопытно отметить, впрочем, что эти полномочия Российского политического агентства, нашедшие отражение в специальных нормативных актах, лишь в 1904 г. были закреплены в «Правах и обязанностях» самого агентства указом Николая II [Матвеева, 1994, с. 18].

Однако практически в это же время, 29 ноября 1893 г., согласно очередному высочайше утвержденному мнению Государственного совета «О перемещении камеры мирового судьи из города Нового Чарджуя в город Бухару» единственное «региональное» представительство российского суда в Бухарском эмирате фактически было упразднено [ПСЗРИ, 1897, № 10 100, с. 628–629]. Подобные действия, диктовавшиеся желанием властей уменьшить административные расходы на представителей в Бухарском ханстве, были совершенно не-оправданы с точки зрения защиты интересов российских подданных империи в Бухаре. Помимо Чарджуя, русские колонии существовали также в Керки, Термезе и Пата-Хисаре, причем имели достаточно многочисленное население как постоянно проживавших в них, так и приезжающих в длительные командировки [Тухтаметов, 1966, с. 47–49]. И далеко не все из них имели возможность приезжать в Бухару для участия в суде, не говоря уж об их бухарских партнерах.

Естественно, столь существенное увеличение судебных обязанностей политических агентов вызывало их серьезное недовольство, однако только в 1907 г. имперские власти пошли навстречу их пожеланиям и организовали два участка мировых судей в самой Бухаре и один — в Чарджуе. Кроме того, в 1909 г., наконец, появился мировой судья и в городе Керки, который являлся едва ли не крупнейшим центром российского предпринимательства в Бухаре; юрисдикция мирового судьи Керки распространялась также и на Термез — другой город, в котором была крупная русская колония. Кроме того, Самаркандский областной суд в качестве апелляционной и кассационной инстанции должен был дважды в год организовывать выездные сессии в Бухаре и Чарджуе и по одному разу в год в Керки и Термезе — не менее трех недель каждая ([Логофет, 1911а, с. 336]; см. также: [Becker, 2004, p. 114])[49].