Российский фактор правового развития Средней Азии, 1717–1917. Юридические аспекты фронтирной модернизации

Наиболее проблематично складывались отношения с Бухарским эмиратом, поскольку в результате присоединения Самарканда к Туркестанскому краю в 1868 г. российские власти сосредоточили в своих руках контроль над р. Зеравшан и имели возможность полностью регулировать количество воды, которое могло быть предоставлено в ирригационных целях Бухаре. Отсутствие каких бы то ни было правовых норм регламентировавших этот вопрос (в том числе и в договоре 1868 г., согласно которому Бухара фактически признавала российский протекторат) заставляло эмира и правящие круги эмирата занимать позицию просителей в каждом случае нехватки воды для столицы и ее округи. Например, в 1870 г. эмир передал с посольством послание для туркестанского генерал-губернатора К. П. фон Кауфмана, можно сказать, жалостливое послание о проблеме с водоснабжением с просьбой о ее решении [Morrison, 2008, p. 206–207].

Опасения бухарской правящей элиты и населения относительно возможностей и намерений российских властей в отношении вод Зеравшана ярко выразил известный бухарский просветитель и государственный деятель Ахмад Дониш в своей «Истории мангитской династии». Автор весьма эмоционально описывает отчаяние бухарцев, понявших, что вода оказалась в руках русских, беспомощность эмира в поиске путей решения проблемы, длительные переговоры с представителями российских властей — от самаркандских до петербургских (куда он сам прибыл в качестве участника бухарского посольства 1869–1870 гг.) [Дониш, 1967, с. 87]. Весьма характерно он отразил позицию эмира Музаффара, который на предложение обеспечить водные потребности столицы за счет отвода воды из Амударьи, заявил, что ранее такого не практиковалось, и выказал опасение, что русские будут недовольны, что бухарцы получают воду не от них [Там же, с. 96–97]. Кроме того, он также боялся, что если некоторые районы получат достаточное количество воды, они не захотят подчиняться центральным бухарским властям[60]. Даже обещания русских властей со временем компенсировать Бухаре нехватку воды Зеравшана путем проведения канала из Сырдарьи Ахмад Дониш воспринимает критически: по его мнению, русские собирались приступить к этим работам лишь после окончательного захвата всего Бухарского эмирата [Там же, с. 97].

Можно было бы усомниться в объективности сведений Ахмада Дониша, поскольку он сам был свидетелем и участником событий, приведших к фактической утрате Бухарой самостоятельности и глубоко переживал по этому поводу, утрируя степень зависимости эмирата от туркестанских властей (в том числе и в сфере водоснабжения). Однако многие его сведения подтверждаются и записками русского современника — Л. Ф. Костенко, туркестанского военного чиновника, участника дипломатической миссии в Бухару в 1870 г.[61] В частности, он отмечает, что в отношении воды Бухара находится в полной зависимости от Самарканда и вынуждена постоянно обращаться к российским властям с просьбами о временном закрытии арыков для жителей русских районов и давать воду Бухаре. Резюмирует он свои наблюдения следующим образом: «Снабжение Бухары хлебом зависит от доброй воли русского правительства» [Костенко, 1871, с. 43–44, 100–102; Носович, 1898, с. 274, 630]. Сам начальник миссии полковник С. А. Носович в своем журнале отметил слова эмира, который «рад приезду своих друзей-русских, и что вода пришла в Бухару вместе с нами» [Носович, 1898, с. 636][62].