Российский фактор правового развития Средней Азии, 1717–1917. Юридические аспекты фронтирной модернизации

Пункт II вышеупомянутого Утвержденного мнения Госсовета определял штат каждой таможни: она состояла из управляющего, двух членов (один из которых являлся казначеем), бухгалтера и выклад-чика пошлин (он же секретарь таможни), пакгаузного надзирателя и двух его помощников, также выполнявших функции переводчиков. Небольшой штат таможен компенсировался тем, что российская пограничная стража должна была оказывать содействие таможенникам — согласно п. IX Утвержденного мнения. Тут следует отметить, что для этого российским властям не понадобилось создавать дополнительной инфраструктуры: еще в конце 1880-х годов в пограничных регионах Бухарского эмирата стали организовываться русские поселения для размещения гарнизонов, обеспечивающих безопасность границ эмирата с Афганистаном и Британской Индией [Фомченко, 1958, с. 14–16]. Соответственно, военнослужащие этих гарнизонов в случае необходимости могли содействовать таможенникам в их деятельности. Со своей стороны, и таможенники в рамках своих прямых обязанностей выполняли ряд функций по охране границ в целом [Ремез, 1922, с. 38; Скальковский, 1901, с. 476]. В начале XX в. количество таможенных войск было доведено до двух конных бригад, также рассматривалась возможность привлечения к этой службе местных вольнонаемных «джигитов» ([Губаревич-Радобыльский, 1905, с. 172, 173]; см. также: [Фомченко, 1958, с. 16]).

Статус новых структур закреплялся в специальной инструкции таможенным начальникам, утвержденной императором Николаем II в том же 1894 г. В соответствии с ней, начальник таможни должен был контролировать ввоз товаров в пределы таможенной черты, изымать незаконно ввезенные товары, препятствовать контрабанде и торговле запрещенными товарами (таковыми признавались, в частности, спиртное, сигареты и проч.), отмечать на пропускных билетах пункты, через которые надлежало следовать торговым караванам, судам и т. д. К инструкции прилагался список товаров, запрещенных для ввоза из азиатских стран — и в первую очередь Афганистана — в Россию, Бухару и Хиву (опиум, наркотики и приборы для их курения, оружие и боеприпасы, водка, конфеты и сахарные сиропы, медная и серебряная российская и иностранная монета), а также запрещенных к вывозу (оружие и боеприпасы). Устанавливался запрет на ввоз через азиатские таможни европейских промышленных товаров, составляющих конкуренцию русским аналогам. Вместе с тем вводился довольно обширный перечень товаров, которые не просто можно было ввозить в пределы таможенной черты, но и ввозить беспошлинно: хлеб, зерно, мука, мясо и птица, свежее и кислое молоко, крупный рогатый скот, овцы, козы, лошади, верблюды, ослы, а также лес, дрова и древесный уголь. Считалось, что это — товары первой необходимости и предназначаются для личного потребления, а не для перепродажи ([Бенцелевич, 1914, с. 85–88; Ремез, 1922, с. 30–31]; см. также: [Тухтаметов, 1969, с. 48]).

Естественно, самым важным вопросом стало установление новых таможенных тарифов. Поскольку целью включения Бухары и Хивы в таможенную черту было противодействие проникновению на среднеазиатские рынки товаров, конкурирующих с русскими, наиболее высокие тарифы устанавливались на такие товары как чай, индиго, кисея, которые в большом количестве ввозились в Бухару и Хиву из Британской Индии. Наиболее последовательно протекционистская политика России в рамках таможенного объединения проводилась в отношении чая. Так, на самый ходовой в Средней Азии зеленый чай была установлена весьма высокая пошлина 14,4 руб. с пуда[79]. В результате в 1895 г. цена на зеленый чай поднялась с 40 до 50–55 руб. за пуд [Ниязматов, 2010, с. 229]. Однако со временем российские власти сочли возможным снизить эту ставку в 1901 г. до 12 руб., в результате чего цена на чай стабилизировалась до 42–46 руб. за пуд, да и само количество потребляемого чая возросло в полтора раза [Губаревич-Радобыльский, 1905, с. 172, 175].