Российский хадж. Империя и паломничество в Мекку

Многое из того, что Саидазимбаев рассказал Столыпину и другим членам русского правительства, было ложью. Он солгал, что владеет землей в Одессе. Ранее он не занимался ни организацией хаджа, ни вообще предприятиями такого масштаба. Не был он и популярен среди мусульман Туркестана. Если бы Столыпин поинтересовался его биографией, связавшись с русскими властями в Туркестане, то обнаружил бы, что за Саидазимбаевым тянется длинный список прогоревших компаний, долгов и исков против него и что он слывет пьяницей, любителем танцев и русских женщин. Столыпин также узнал бы, что в предшествовавшем году Саидазимбаев баллотировался во II Государственную думу, но выборы проиграл344.

Столыпин этого не сделал. Он наивно поверил Саидазимбаеву на слово и понадеялся, что мусульмане будут доверять тому как единоверцу и представителю элиты и последуют его плану. Опрометчивое назначение Саидазимбаева, безо всякого наведения справок о его прошлом, говорит, насколько Столыпин был озабочен растущим недовольством мусульман условиями на паломнических маршрутах через Россию и насколько готов был решить проблемы хаджа, поставив его под контроль государства. История назначения Саидазимбаева главой хаджа и ход реализации его плана в ключевом транзитном пункте – Одессе – свидетельствуют о том, как изменились после 1905 года политические дискуссии о хадже и политика правительства в этой области.

Как я покажу в этой главе, борьба за религиозный порядок в послереволюционной России шла не только внутри Думы. Столыпин не только пытался законодательно оформить религиозное равноправие и удовлетворить нужды и запросы российских неправославных групп в Думе, что хорошо задокументировано, но и экспериментировал с другими, негласными стратегиями. В данном случае он попробовал привлечь самопровозглашенного мусульманского «лидера» к решению проблем хаджа. Столыпин увидел в Саидазимбаеве возможность решить, казалось бы, неразрешимую задачу: окончательно организовать хадж в империи, избежав впечатления прямого правительственного вмешательства, и задобрить мусульман, не обостряя отношений между государством и православной церковью. Но то, что выглядело на бумаге элегантным решением, на практике оказалось неосуществимым. Саидазимбаевский план организации хаджа в конечном счете не достиг успеха, а только спровоцировал всеобщее недовольство, прежде всего у мусульман-паломников. Для них хадж стал главным предметом дискуссий в мусульманской прессе, недавно пережившей бурный рост, и индикатором их статуса как мусульманских подданных.

* * *

Пока он не был назначен главой хаджа, Саидазимбаева мало кто знал в России за пределами Туркестана. Впоследствии некоторые жаловались, что Столыпин нанял его исключительно по рекомендации мусульманских депутатов Думы345. Один русский чиновник описывал его как «американский тип» – человека бойкого и предприимчивого. Саидазимбаеву удалось занять эту влиятельную и доходную должность по трем причинам: семейные связи, всеобъемлющий характер его плана и изощренное умение играть на разнообразных мотивах, оживляющих государственный интерес к хаджу346.

Саидазимбаев происходил из мусульманской элиты Туркестана, которую русские сформировали из людей, помогавших им захватить регион в конце XIX века. Его отец, Саид-бай, один из богатейших купцов Ташкента, приветствовал завоевание и служил русской администрации в Туркестане в качестве переводчика и посредника347. В своем сочинении о Туркестане под русским управлением американский дипломат и писатель Юджин Скайлер описал «необычное» положение Саид-бая в этом регионе после завоевания. Русские чиновники считали, что тот имеет «обширное влияние» на местное население, и полагались на него как на доверенного посредника. Но его собственный народ не любил его за вмешательство в чужие дела348. Царь наградил Саид-бая за поддержку и лояльность, даровав ему статус «потомственного почетного гражданина»; это означало особые привилегии, включая освобождение от налогов и воинской обязанности349. Саидазимбаев унаследовал от отца этот титул и статус, а также небольшое состояние и политические связи. Прежде чем взяться за изучение новых возможностей за пределами Туркестана, он занимался семейным бизнесом и пробовал себя в ташкентской местной политике350.