Роза

На обед собрались все, кто был в доме, – весть о приезде хозяина разлетелась быстро, и столовая наполнилась радостным гомоном. После десерта ожидалась раздача денежных подарков от герцога, а если учесть, что сегодня была пятница, – это было как нельзя кстати. Воскресенье в имении Сорсет было выходным днём, когда все слуги отправлялись в соседний город: сначала на утреннюю службу, затем – за покупками, вечером – на танцы. Герцог почти всегда оставался в доме один и наслаждался тишиной.

После обеда Вальф зашёл на кухню – поговорить с Мартой. Сев за стол, они обложились бумагами и счетами. К радости герцога, здесь тоже всё было в порядке.

Покончив с обсуждением финансов, женщина мимоходом спросила:

– И где вы подобрали этого мальчика? Он бросился вам под колёса?

Подобное бывало: рабы, наслушавшись о милости герцога Сорсет, стремились хотя бы обратить на себя его внимание. Если всё удавалось, Рандвальф выкупал их у хозяев, затем – давал вольную и некоторую сумму на первое время.

Вальф покачал головой.

– У маркграфа. Он намеревался забить его до смерти, и я не выдержал.

Марта добродушно усмехнулась.

– Ох, узнаю моего господина. Вечно собирали всех окрестных заморышей… Помните, как вы плакали над тем птенчиком? Боже, я думала, вы задохнётесь от слёз.

– Вы же знаете, что не помню, – герцог легко улыбнулся, но затем его лицо приняло смущённое выражение. – А может, вы также помните… У нас в старом имении была девушка…

– Девушек там были сотни, – философски ответила домоправительница, разглаживая стопку бумаг искалеченной рукой. Жизнь в имении Сорсет оставила на теле Марты много следов, взамен лишив её в общей сложности четырёх пальцев.

– Да, действительно… Полагаю, это неважно. Просто маркграф… Он повёл себя недостойно, и я…

Марта даже не оторвалась от своего занятия.

– Не пристало служанке слушать о делах между господами.

– Да… – Вальф опустил голову. – Конечно.

Прихватив с большого блюда имбирный пряник в форме человечка, герцог направился к себе. В детстве ему позволяли есть только половинку пряника – строго на десерт после обеда. А сейчас – он мог брать их когда угодно, в любых количествах. Вот только вкус у них почему-то был уже не тот.

***

Весь четвёртый этаж здания принадлежал лишь герцогу и почти всегда – кроме времени уборки – был закрыт на ключ. Третий этаж, тоже закрытый, пустовал – Вальфа раздражало, что слуги будут слышать его шаги над головой и хотя бы таким, косвенным, образом следить за ним. Он предпочитал чувствовать себя совершенно свободно.

Закрыв за собой дверь, Рандвальф прошёл мимо гостиной справа, спальни слева и, не доходя до библиотеки в конце коридора, нырнул в кладовку – снова справа, – где находилось окошко доставки. Когда герцогу не хотелось никого видеть, именно здесь он заказывал из кухни еду и напитки.

Сейчас, дождавшись принадлежности для чаепития, он добавил к ним имбирный пряник и, подхватив поднос, направился в спальню.

Пройдя комнату насквозь, Вальф вышел на большую полукруглую террасу, поставил поднос на белый столик рядом с оттоманкой и, опёршись на балюстраду, вдохнул полной грудью прохладный, пахнущий недавним дождём воздух.

По небу ползли неповоротливые кучевые облака, сумрачные снизу, но на вершинах освещённые солнцем. Рандвальф с удовольствием оглядел свои владения: линию деревьев, ограничивающую участок, укрытую колючими зарослями шиповника беседку в отдалении, дорожки и клумбы, занимающие центральную часть парка, и облицованный белой плиткой бассейн возле самого дома – вода стояла тихо, отражая серое небо, на поверхности лениво дрейфовал зелёный листок.

Герцог никогда не боялся потерять жизнь, но было две вещи, о потере которых он бы жалел: этот парк и его библиотека. Откусив руку пряничному человечку, Рандвальф меланхолично подумал о том, что в случае бунта скорее предпочтёт умереть сам, чем позволит сжечь библиотеку или разгромить парк.

Однако не успел Вальф углубиться в эти печальные мысли – равно как не успел он отпить третий глоток чая, – как внизу, в парке, появился человек. В тёмных штанах и перемотанный белым бинтом вместо рубашки. Убрав за ухо длинные пряди чёлки, он направился к ближайшему раскидистому кусту, неловко опустился на колени и зачем-то пополз вглубь, к стволу.

Герцог, замерев с чашкой в руках, изумлённо следил, как в зелени исчезли сначала русая голова, затем белый бинт спины. В поле видимости остались только поясница – с соблазнительным прогибом… и ягодицы, вполне обрисованные штанами…