Роза для киборга

Но постепенно в его освободившийся мозг просочилось нечто иное — тревожное, но неизмеримо далекое, словно в темноте ворочалось и вздыхало что-то большое и теплое. Семен спал, но и во сне он отчаянно сопротивлялся чувству тревоги, потому что устал от постоянного страха. Тревога не уходила. Она захватывала все его существо, медленно наступая из бесконечности. И постепенно на ее фоне стали возникать туманные образы. Он не мог сказать, что слышит или видит их; Семен воспринимал их каждой клеточкой, словно он сам был сейчас этим тревожным мраком.

Лес… Большой лес… Очень много деревьев… Они покрывают всю планету…

Образ стушевался. Семен вдруг почувствовал, что он уже не спит, и тем не менее он не мог пошевелиться, не мог открыть глаза или просто закричать…

Жизнь… Желание жизни… Жажда жизни… Да, он хотел жить! Я еще слишком молод, чтобы умереть, подумал Семен. Кислород! Жизнь — это кислород… Лес… жизнь… старая жизнь… жизнь… лес… — нашептывал мрак.

Кислород! Проклятая планета! Убийца! Кислород! Лес! Лес!.. — тревога нарастала, она уже не подкрадывалась, а обрушивалась огромными волнами, Семену казалось, что он сейчас захлебнется в ней.

Он вздрогнул и открыл глаза. По лицу и спине струились холодные и липкие капли пота. Кошмары… Проклятая планета… Он сел, но чувство тревоги не проходило. И вдруг Семен услышал глухие, ритмичные удары, доносившиеся сквозь заваленный камнями вход. Чуткие микрофоны гермокостюма усиливали их, и они звучали словно набат, отдаваясь в мозгу тупой болью. Он приглушил звук и, вытолкнув каменную пробку, вылез наружу.

На опушке Дэйв рубил дерево. Его руки вздымались, и палка с закрепленным на ней отточенным куском обшивки, с глухим треском вгрызалась в мягкую плоть. Хряск! — и тугая волна боли разодрала виски Семена. Хряск!

Он стиснул зубы, чтобы не заорать, и неуклюже побежал вниз по каменистому склону. Дэйв сосредоточенно рубил; рядом на телескопической треноге стоял, задрав в небо короткий ствол, локальный бластер. Откуда он его взял? Наверное, выкопал среди обломков своего «Теллура»…

Семен успел перехватить занесенную для удара руку. Это было сделано неожиданно, но десантник не выпустил импровизированный топор и не ослабил хватку железных пальцев.

— Остановись! — вне себя от боли крикнул Семен. Дэйв опустил руки и повернулся.

— Что, выспался? — спокойно спросил он.

— Зачем ты рубишь дерево?!

— Кислород, — лаконично ответил Дэйв, — древесина содержит ничтожно малый процент кислорода. Если ее измельчить, то, возможно, преобразователь проработает некоторое время на этой трухе.

— Не надо, — взмолился Семен, — не убивай эти деревья! От них зависит чья-то жизнь на этой планете!

— Наверное, моя? — Дэйв еще не воспринимал всерьез его слова.

— Нет, не твоя, — ответил Семен, — понимаешь, я спал и видел… не знаю, как объяснить тебе, но кто-то пытался заговорить со мной. Туманные образы, боль и страх…

— Знаешь что? — Глаза десантника холодно сверкнули. — Хватит травить мне эти байки! Ты что — истеричная девица, которой приснился страшный сон? Лучше сделай второй топор и помоги мне. Вон там есть еще один кусок обшивки. — Он указал рукой.

— Не буду! — отказался Семен.

— Как знаешь. — Дэйв отвернулся и занес топор.

Рана у подножия исполинского ствола медленно истекала зеленоватым соком. Семен не понимал, что происходит, он чувствовал лишь боль и страх. Сейчас топор вонзится, и он сойдет с ума.

Он рванулся к треноге и развернул бластер.

— Дэйв!

Десантник повернулся и увидел направленный прямо в грудь черный зрачок ствола.

— Рехнулся? — спросил он.

— Прекрати рубить!

— А не пойти ль тебе? — взорвался Дэйв. — Хватит ломать комедию. Ты все равно не выстрелишь, твоя родина — Счастье! — Он демонстративно поднял топор и отвернулся.

Семен не знал, что каждый мускул десантника напряжен до предела, а следящие системы гермокостюма работают на пределе возможного. Одно неловкое движение, и он прыгает. Нет, Семен даже не подумал об этом. Дэйв прав, он не выстрелит… Он опустил бластер и, отойдя на несколько шагов, сел, обхватив руками поджатые колени.

Дэйв продолжал трудиться, хотя его усилия не приносили заметных плодов — зарубка росла слишком медленно, а толщина ствола была огромна. И вдруг, когда боль, терзавшая Семена при каждом ударе, уже стала невыносимой, ему показалось, что он нашел выход. Он встал и вновь подошел к десантнику.

— Ну, что? — спросил Дэйв, смерив Семена неласковым взглядом. — Надумал помочь?

— Чтобы срубить это дерево, тебе понадобится двое суток непрерывной работы. Чтобы измельчить — еще неделя. Сколько кислорода даст преобразователь?

— На сутки, не меньше, — ответил Дэйв.

Палец Семена утопил кнопку сбрасывателя, разряжая кассету. На ладонь выкатилось девять одинаковых белых таблеток.

— На, держи, — он сунул их оторопевшему десантнику. — Здесь хватит больше, чем на неделю.

И пошел прочь. Боль не терзала больше его мозг.

— Ну ты! — окликнул Дэйв. — Семен!

Он обернулся. Десантник нагнал его и осторожно вставил таблетки на место, прибавив еще три своих.