Рождение звука

В ее правилах было никогда не отдавать оригинальную запись крика в чужие руки. К тому же оригинал уже затерялся в студийном архиве. Рядом с ней под штангой, на которой висели блины размером с автомобильное колесо, какой-то качок рычал и пыхтел громче, чем стучало литое железо его штанги.

– Что ты говоришь? – Шло пытался перекричать шум. – Ты на заводе, что ли? Ты подалась работать на автозавод?

Одно воспоминание не давало покоя, со словами «блинчики… овсянка… булочка…». Словно официантка читает обеденное меню.

Из телефона раздалось:

– Что-то с ним не так, с криком твоим.

Это он про крик Джимми. Митци спросила:

– А ты откуда знаешь?

– Сейчас пришлю тебе ссылку, вот откуда, – ответил Шло. – У нас был первый день обкатки на публике, и вот на тебе…

Вновь тренькнул мелодичный звук. Митци быстренько прокрутила все послание в поисках ссылки. Перейдя по ссылке, она обнаружила новость от телеграфного агентства «Ассошиэйтед Пресс». Заголовок гласил: «Больше сотни человек погибло во время просмотра фильма».

Фостер сразу ее зауважал: Блаш Джентри была просто кремень. Пистолет едва успел мелькнуть в воздухе, а она уже заявила собравшимся:

– Таланту надо отлить. Я выйду на секундочку?

Ее помощница как раз вернулась, и Блаш сказала ей:

– Вернусь через пять минут.

Растопырив два пальца у губ, она изобразила, что курит. Однако, увидев извивающуюся змею очереди и бесконечную армию поклонников, ждущих своего звездного часа, Фостер понял, что им с Блаш отсюда не выйти.

– Дай свой телефон, – потребовала Блаш и мотнула головой в сторону неприметной дверки. Взяв мобильник, женщина двинулась к выходу, не оглядываясь: похоже, не сомневалась, что Фостер пойдет следом. Она шагала, не прекращая печатать что-то на маленьком экране. Выйдя за дверку, оба очутились в служебном коридоре: газобетонные стены, ртутные лампы. Там Блаш потянула за край капюшона палача со словами:

– И это.

Фостер снял капюшон, позорно пропитанный потом. Взяв капюшон двумя пальцами, Блаш скривила губы от отвращения:

– Фу, дрянь какая.

И все же, вдохнув поглубже, накинула влажную ткань на голову.

– Мне всего лишь надо задать несколько вопросов… – начал было Фостер.

Блаш резко прервала его:

– Как думаешь, мне пойдет чадра?

Женщина подняла подбородок и поймала взгляд Фостера. Сногсшибательно голубые в прорезях черного капюшона, глаза Блаш повернулись куда-то в сторону. Похититель проследил за взглядом жертвы и увидел камеру наблюдения, уставившуюся на них с потолка в переходе.

– Что пойдет? – не понял он.

– С Элизабет Смарт это сработало, – ответила Блаш, продолжая тыкать кнопки в телефоне. Быстрым, уверенным шагом похищенная вела преступника по коридору к двери с табличкой «Выход». Дверь открывалась в переулок, по которому парочка, не сбавляя шага и не привлекая лишнего внимания, вышла на улицу: она – в черном капюшоне на голове, он – с пистолетом в руке и накидкой поверх пистолета.

– Ты на машине? – спросила Блаш.

Фостер показал, где стояла машина:

– Сюда. Хотя мне всего лишь надо узнать…

Она размашисто зашагала в указанном направлении.

– Погоди, – запротестовал Фостер, – куда ты меня тащишь?

Поразительным образом ей удавалось шагать и набирать на ходу текст.

– Ты когда-нибудь слышал об Эми Семпл Макферсон? – спросила Блаш. – Или Агате Кристи?

Они приближались к парковке.

– Сюда, – Фостер указал в сторону лифта. Блаш нажала кнопку «Вверх», и в памяти возникла девочка из эскорт-услуг, суррогатная Люсинда. Двери раскрылись, беглецы шагнули в лифт и поехали вверх, при этом Блаш продолжала печатать и глуховато вещать из-под капюшона:

– И Эми, и Агата в какой-то момент пережили кризис, спад карьеры. Я могу многое рассказать о кризисе карьеры.

Лифт остановился, и они вышли на наклонный пандус, заполненный припаркованными автомобилями. Фостер сунул руку под эластичное трико, шаря в кармане шорт в поисках ключей. Блаш продолжала говорить и печатать, не отрывая глаз от экрана телефона.

– Это произошло в двадцать шестом. Макферсон была известнейшим религиозным деятелем, но звезда славы уже потихоньку скатывалась с небосвода. – Блаш не отставала: теперь Фостер вел вдоль рядов машин. – А у Агаты Кристи не складывалось с тиражами книг…

Наконец они подошли к потрепанному «Доджу Дарту». Фостер открыл пассажирскую дверь, и Блаш, не снимая капюшона, забралась в машину. Она объяснила, что обе женщины бесследно пропали: Макферсон – на месяц, Кристи – на десять дней. Обеих искали по всему миру, подняли неслабую шумиху в газетах. Тысячи добровольцев прочесывали земной шар.

– Пусть Иисус не обижается, – заметила Блаш, – но исчезновение и возвращение – это смерть и воскрешение по-женски. Это как чудо, понимаешь?

Фостер сел за руль и попытался сменить тему:

– Ты помнишь фильм «Кровавая баня для няни»?

Блаш щелкнула ремнем безопасности и коротко бросила:

– Поехали.

– Разве тебе не надо обратно?

Женщина порылась в кармане своей куртки и извлекла пачку сигарет. Задрав капюшон и освободив рот, вставила сигарету в губы, ткнула пальцем в прикуриватель автомобиля и, не выпуская сигарету изо рта, заявила:

– Просто поехали, ладно?