Рожденные в битве

— А ты не можешь просто сказать нам, где эти артефакты? — спросила Рейна.

Дрифа рассмеялась.

— Дорогие мои, когда я узнала, что перемирие подходит к концу, я спрятала десятки артефактов, которые мы сделали и починили — больше сотни. Я не помню, где каждый из них был, но карта покажет.

Не успела она договорить, как исчезла из виду. Андерс ахнул и почувствовал прилив облегчения, когда она медленно появилась снова.

— Хейн хотел, чтобы я передал тебе сообщение, — торопливо сказал он. — Он просил передать тебе, что постарался бы защитить тебя и Феликса, если бы знал. И что теперь он будет нашей семьей.

Дрифа прижала руку к сердцу и на мгновение закрыла глаза.

— Жаль, что мы не сказали ему, — пробормотала она. — Он заслужил наше доверие. Со временем мы бы это сделали.

— Я передам ему это, — пообещал Андерс.

Она кивнула.

— Боюсь, я больше не вернусь, мои дорогие. Во мне не осталось достаточно сущности. Слишком многое ушло.

— Нет, — пробормотала Рейна, шагнув вперед, но тут же вспомнила, что они не могут соприкоснуться. — Скажи нам, где ты, мы тебя найдем!

— Нет, — твердо сказала Дрифа. — Это небезопасно. Я говорила вам, что есть те, кто не согласен с вашим отцом и со мной, кто не хочет мира. Я не хочу, чтобы вы оказались на этом пути, если я могу помочь.

— Но нам нужно больше времени, — возмутился Андерс. — Мы только что познакомились.

— Уход разбивает мне сердце, — сказала Дрифа, слезы блестели в ее глазах. — Я хотела сделать… ну, все. Но я так рада, что мы встретились. Пожалуйста, передайте Хейну, что я доверяю ему заботу о вас. И я знаю, насколько вы оба сильны. Я доверяю вам заботиться друг о друге и любить друг друга так же сильно, как я люблю вас.

А потом, протянув руку, словно хотела дотронуться до них, она снова исчезла из виду.

На этот раз она не появилась.

Когда Андерс проснулся, его глаза были влажными от слез, а Рейна тихо всхлипывала, ложась на его матрас, чтобы забраться под одеяло и свернуться калачиком рядом с ним. Он почувствовал, как несколько игл впились в его ногу, когда Кесс тоже поднялась по его телу, найдя место между ними.

Это было так ужасно несправедливо — всю жизнь прожить без матери, найти ее, а потом так скоро потерять. Андерсу было интересно, кто его родители, но он никогда не испытывал такой боли от их отсутствия, как сейчас. Теперь он мог представить себе, каково было бы иметь в своей жизни Дрифу и Феликса.

Он больше не спал, а просто лежал и ждал рассвета.

ГЛАВА

ДЕВЯТАЯ

На следующее утро Андерс устал… но больше всего он чувствовал себя измученным внутри, как будто его сердце тоже устало.

Когда он, шаркая ногами, шел вдоль очереди за завтраком, Лисабет шаркала рядом. Он искоса взглянул на нее, пока Дет накладывал им в тарелки овсянку. После событий прошлой ночи Андерс чувствовал, что понимает немного больше того, что переживает Лисабет, чем раньше. Не говоря ни слова, он взял ее под руку и вывел на улицу.

Они пересекли посадочную площадку, хотя и остановились на некотором расстоянии от края, все еще думая о падении Сакариаса накануне. Когда они уселись и принялись за завтрак, сестра выжидающе посмотрела на него.

— В чем дело? — спросила она.

— Я хотел поговорить, — ответил он. — Или даже больше, я хотел послушать.

— Меня?

Он кивнул, и подруга зачерпнула еще одну ложку каши, подула, чтобы остудить, и проглотила, прежде чем заговорить.

— Что-то случилось, Андерс? Ты выглядишь так, словно тебя кто-то пережевал и выплюнул.

Он колебался, но Лисабет в последнее время была такой подавленной, и ему так хотелось показать ей, что его волнуют ее тревоги. Если Андерс просит поделиться ими, возможно, он должен пойти первым, чтобы показать, насколько ей доверяет.

Он рассказал ей то, что сказала Дрифа, и не только об артефактах, рассказал, что его матери больше нет, и что он чувствует пустоту.

— И ты чувствовала себя так с самого сражения при Холбарде, — тихо сказал он. — Твоя мать пропала, это тяжело.

Лисабет вздохнула.

— Да, — призналась она. — Это сложно. Да, я беспокоюсь за нее и боюсь, но я также зла на то, что, уверена, она сделала.

— Мы не знаем, сделала ли Сигрид что-нибудь, — попытался он, но протест прозвучал слабо, даже для него.

— Мы не знаем, — призналась Лисабет, — но думаю, что это она разожгла те фальшивые пожары в Холбарде.

У Андерса упало сердце.

— Но когда мы были в Дрекхельме, то нашли карту, на которой было отмечено место, где был зажжен пожар, — заметил он.

— Знаю, — согласилась она, — и в то время я подозревала, что драконы разжигают пожары. Но теперь, когда мы знаем, что они фальшивые, я просто больше этого не вижу. Я думаю, что, если уж на то пошло, драконы выясняли, кто разжег пожары, потому что знали, что они их не зажигали. Можешь ли ты представить себе, что Дракон-сход сумел договориться о таком сложном плане, как создание поддельного Драконьего огня, когда они знают, как разжечь настоящий огонь? Они весь день обсуждают, что съесть на завтрак, Андерс.

— Знаю, — согласился он. — Я просто… я не понимаю, почему она хотела сделать что-то подобное.