Рожденные в битве

Калеб издал пренебрежительный звук, отмахнувшись от ее слов одной рукой. Но, несмотря на этот жест, он протопал к шкафу у стены, открыл его и достал четыре тарелки и одно из самых великолепных пирожных, которые Андерс когда-либо видел. На вид оно состояло, по меньшей мере, из дюжины тонких слоев, и между каждым из них был толстый слой варенья.

— Ух ты, — сказал Андерс, который никак не ожидал, что нечто столь причудливое появится из такого простого шкафа посреди гор.

— Это сделал Калеб, — гордо сказала Тильда. — У нас здесь много свободного времени.

— Больше делать нечего, — раздраженно сказал Калеб. — Сейчас. Скажи нам, чего ты хочешь.

— Это Посох Рейи, — сказал Андерс, поднимая его. — А внутри этой ткани — Зеркало Геклы, хотя в прошлый раз, когда мы открыли его и посмотрели в него, мы все…

Они с Калебом оба замерли.

— Где ты их взял? — спросила она.

— Раньше они принадлежали Дрифе, — уклончиво ответил Андерс.

— Да, — многозначительно сказал Калеб, — мы это знаем.

— Вы что, воровали ее вещи? — спросила Тильда, и все признаки дружелюбия исчезли с ее лица. — Как вы их нашли?

— Мы использовали карту, — быстро сказала Рейна, желая защитить их. — Мы… — Она замолчала, и Андерс понял, что она внезапно поняла: если эти драконьи мастера знают, как работает карта Дрифы, то они должны знать, что близнецы связаны с Дрифой.

— Нет… — сказала Тильда.

— Этого не может быть… — сказал Калеб.

Он положил торт и подошел поближе. Они с Тильдой долго-долго вглядывались в лица детей.

— А кто ваш отец? — спросила Тильда.

Андерс знал, что именно здесь кроется самый большой риск. Но он не станет лгать и обманывать их, чтобы помочь. Они делали все это, чтобы убедить волков, драконов и людей говорить друг другу правду и слушать, поэтому он должен был начать так, как собирался. Он снова вспомнил, что видел имена Тильды и Калеба в Скрабоках… они, вероятно, знали обоих его родителей.

— Нашим отцом был Феликс, — сказал Андерс. — Он был волком. И я тоже.

Тильда подняла руку, чтобы прикрыть рот.

— О, Феликс, — сказала она.

— Мы работали с ним и его братом, — сказал Калеб. — Хорошие люди.

— Я так и не поняла, что произошло, — сказала Тильда. — Они сказали, что она убила Феликса, а потом сбежала. Но драконы охотились высоко и низко, и они никогда не могли найти ее. Мне всегда было интересно, нашел ли ее тот, кто убил Феликса.

Андерс и Рейна обменялись долгими взглядами… им обоим хотелось знать одно и то же.

— Ну, — мрачно сказал Калеб. — Если так, то, судя по тому, как вы двое стоите здесь перед нами, похоже, она сбежала хотя бы ненадолго. Защита ее детей была бы достаточно веской причиной, чтобы спрятаться.

Было что-то в том, как он говорил — грубовато, но немного осторожно — что заставило Андерса задуматься, знали ли Калеб и Тильда, что Дрифа держала запретную мастерскую в Облачной Гавани, там, где никто не думал, чтобы она была, поэтому никто не думал искать.

Если два драконьих кузнеца и подозревали, то, очевидно, они никогда ни с кем не делились своими подозрениями, и это делало их союзниками.

Калеб, казалось, закончил с этой темой, и он отрезал себе кусок пирога, вгрызаясь в него с горячностью, которая не вызывала вопросов.

— В наши дни все, что мы можем делать — это ковать, — продолжал он. — Нам нужен проектировщик. Эти глупые сражения мешали ему. За последние десять лет в Валлене не было ни одного нового артефакта. Десять лет! Неужели кто-то из них думает, что все должно было быть именно так?

— Ну, гм, хорошие новости, — сказала Рейна. — Брат Феликса, Хейн, уже в пути. Так что очень скоро у вас будет проектировщик.

— Это замечательно! — воскликнула Тильда.

— Самое время, — сказал Калеб.

— Садитесь и ешьте пирог, — сказала Тильда. — Мы придумаем, как починить ваши артефакты, когда придет Хейн.

Итак, Андерс и Рейна устроились на большом удобном диване, покрытом ковром, который не мешал набивке вылезать из всех дыр. Они послушно съели по большому куску пирога и молча сидели, пока драконы возвращались к своей ковке.

Наблюдать за работой Тильды и Калеба было все равно что наблюдать за прекрасным танцем. Тильда без особых усилий превратилась в персиково-золотого дракона с крыльями, похожими на заход солнца, пробивающегося сквозь облака, дышащего драконьим огнем, наполненным эссенцией в ее кузнице, золотые искры прыгали из белого пламени. Затем она снова приняла человеческий облик и, взяв молоток, принялась выбивать свой металл. Снова и снова она повторяла шаги, ни разу не запнувшись.

Калеб гравировал металлическую пластину, над которой работал. У него была очень старая, очень потрепанная карта, приколотая к стене, и он сверялся с ней, внимательно изучая руны, затем выгравировал еще одну из них, прежде чем снова вернуться к карте. Бумага была опалена по краям и явно видела много лет использования. Должно быть, он был разработан перед последней великой битвой.

Андерс был в восторге, и если бы не исчезнувший торт, он бы и понятия не имел, сколько времени прошло.

Затем снаружи послышался металлический лязг — купол снова встал на место.