Рождественская песнь в прозе (пер. Пушешников)

Таинственное эхо въ дом, пискъ и возня мыши за деревянной обшивкой стнъ, капанье капель изъ оттаявшаго жолба, вздохи безлистаго тополя, лнивый скрипъ качающейся дверіи въ пустомъ амбар и потрескиваніе въ камин — все это отзывалось въ сердц Скруджа и вызывало слезы.

Духъ, прикоснувшись къ нему, показалъ на его двойника, — маленькаго мальчика, погруженнаго въ чтеніе. Внезапно за окномъ появился кто-то въ одежд чужестранца, явственно, точно живой, съ топоромъ, засунутымъ за поясъ, ведущій осла, нагруженнаго дровами.

— Это Али-баба! — воскликнулъ Скруджъ въ восторг. — Добрый, старый, честный Али-баба, я узнаю его. Да! Да! Какъ-то на Рождеств, когда вотъ этотъ забытый мальчикъ оставался здсь одинъ, онъ, Али-баба, явился передъ нимъ впервые точно въ такомъ же вид, какъ теперь. Бдный мальчикъ! А вотъ и Валентинъ, — сказалъ Скруджъ, — и дикій брать его Орзонъ, вотъ они! А какъ зовутъ того, котораго, соннаго, въ одномъ бль, перенесли къ воротамъ Дамаска? Разв ты не видалъ его? А слуга султана, котораго духи перевернули внизъ головой, — вонъ и онъ стоитъ на голов! Подломъ ему! Не женись на принцесс!

Какъ удивились бы коллеги Скруджа, услышавъ его, увидвъ его оживленное лицо, всю серьезность своего характера, расточающаго на такіе пустые предметы и говорящаго совсмъ необычнымъ голосомъ, голосомъ, похожимъ и на смхъ и на крикъ.

— А вотъ и попугай! — воскликнулъ Скруджъ, — зеленое туловище, желтый хвостъ и на макушк хохолъ, похожій на листъ салата! Бдный Робинзонъ Крузо, какъ онъ назвалъ Робинзона, когда тотъ возвратился домой, посл плаванія вокругъ острова. «Бдный Робинзонъ Крузо. — Гд былъ ты, Робинзонъ Крузо?» Робинзонъ думалъ, что слышитъ это во сн, но, какъ извстно, кричалъ попугай. А вотъ и Пятница, спасая свою жизнь, бжитъ къ маленькой бухт! Голла! Гопъ! Голла!

Затмъ, съ быстротой, совсмъ несвойственной его характеру, Скруджъ перебилъ самого себя, съ грустью о самомъ себ воскликнулъ: «Бдный мальчикъ!» — и снова заплакалъ.

— Мн хочется, — пробормоталъ Скруджъ, отирая обшлагомъ глаза, закладывая руки въ карманы и осматриваясь, — мн хочется… но нтъ, уже слишкомъ поздно…

— Въ чемъ дло? — спросилъ духъ.

— Такъ, — отвчалъ Скруджъ. — Ничего. Прошлымъ вечеромъ къ моей двери приходилъ какой-то мальчикъ и плъ, такъ вотъ мн хотлось дать ему что-нибудь… Вотъ и все…

Духъ задумчиво улыбкулся, махнулъ рукой и сказалъ: «Идемъ, взглянемъ на другой праздникъ!»

При этихъ словахъ двойникъ. Скруджа увеличился, а комната сдлалась темне и грязне; обшивка ея потрескалась, окна покосились, съ потолка посыпалась штукатурка, обнаруживая голыя дранки. Но какъ это случилось, Скруджъ зналъ не лучше насъ съ вами. Однако онъ зналъ, что это такъ и должно быть, — чтобы онъ снова остался одинъ, а другіе мальчики ушли домой съ радостно встрчать праздникъ.

Онъ ужи не читалъ, но уныло ходилъ взадъ и впередъ. Посмотрвъ на духа, Скруджъ печально покачалъ головой и безпокойно взглянулъ на дверь.

Дверь растворилась, и маленькая двочка, гораздо меньше мальчика, вбжала въ комнату и, обвивъ его шею рученками, осыпая его поцлуями, называла его милымъ, дорогимъ братомъ.

— Я пришла за тобою, милый брать, — сказала она. — Мы вмст подемъ домой, — говорила она, хлопая маленькими ручками и присдая отъ смха. — Я пріхала, чтобы взять тебя домой, домой, мой!

— Домой, моя маленькая Фанни? — воскликнулъ мальчикъ.

— Да, — сказала въ восторг двочка. — Домой навсегда, навсегда! Папа сталъ гораздо добре, чмъ прежде, и у насъ дома, какъ въ раю. Однажды вечеромъ, когда я должна была, идти спать, онъ говорилъ со мною такъ ласково, что я осмлилась попросить его послать меня за тобой въ повозк. Онъ отвтилъ: Хорошо, — и послалъ меня за тобою въ повозк. Ты теперь будешь настоящій мужчина, — сказала двочка, раскрывая глаза, — и никогда не вернешься сюда. Мы будемъ веселиться вмст на праздникахъ.

— Ты говоришь совсмъ, какъ взрослая, моя маленькая Фанни, — воскликнулъ мальчикъ.

Она захлопала въ ладоши, засмялась, стараясь достать до его головы, приподнялась на цыпочки, обняла его и снова засмялась. Затмъ, съ дтской настойчивостью, она стала тащить его къ двери, и онъ, не сопротивляясь, послдовалъ за нею.