Рождественская песнь в прозе (пер. Пушешников)

— За мистера Скруджа! — сказалъ Бобъ. — Пью за здоровье Скруджа, виновника этого праздника

— Дйствительно, виновникъ праздника! — воскликнула мистриссъ Крэтчитъ, красня. — Какъ бы я хотла, чтобы онъ былъ здсь. Я бы вс высказала ему откровенно, и, думаю, мои слова не пришлись бы ему по вкусу.

— Дорогая моя, — сказалъ Бобъ, — вдь сегодня день Рождества!

— Конечно, — сказала она, — только ради такого дня и можно выпить за здоровье такого противнаго, жаднаго и безчувственнаго человка, какъ мистеръ Скруджъ. Никто лучше тебя не знаетъ его, бдный Робертъ!

— Дорогая, — кротко отвтилъ Боб,- вдь сегодня Рождество!

— Только ради тебя и такого дня я выпью за его здоровье, — сказала мистриссъ Крэтчитъ, — но не ради Скруджа. Дай Богъ ему подольше пожить! Радостно встртитъ праздникъ и счастливо провести Новый годъ! Я не сомнваюсь, что онъ будетъ веселъ и счастливъ!

Посл нея выпили и дти. Это было первое, что они сдлали безъ обычной сердечности. Тайни-Тимъ выпилъ послднимъ, оставаясь совершенно равнодушнымъ къ тосту. Скруджъ былъ истымъ чудовищемъ для всей семьи, упоминаніе его имени черной тнью оснило всхъ присутствующихъ, и эта тнь не разсивалась цлыхъ десять минутъ.

Но посл того, какъ они отдлались отъ воспоминаній о Скрудж, они почувствовали такое облегченіе, что стали въ десять разъ веселе.

Бобъ сказалъ, что иметъ въ виду мсто для Петра и, если удастся получить это мсто, то оно будетъ приносить еженедльно пять шиллинговъ и шесть пенсовъ.

Два маленькихъ Крэтчита страшно смялись при мысли о томъ, что вдругъ Петръ станетъ дльцомъ; а самъ Петръ задумчиво смотрлъ изъ-за своихъ воротничковъ на огонь, точно соображая, куда лучше помстить капиталъ, съ котораго онъ будетъ получать фантастическій доходъ. Марта, служившая ученицей у модистки, разсказала о своихъ работахъ, о количеств часовъ, которые она работала подъ рядъ, и мечтала о томъ, какъ завтра она будетъ долго лежать въ постели и наслаждаться отдыхомъ. Завтра праздникъ, и она проведетъ его со своими. Она разсказывала еще о томъ, какъ нсколько дней тому назадъ видла лорда, который былъ такъ же высокъ ростомъ, какъ Петръ; при этомъ Петръ такъ высоко потянулъ воротнички, что почти не стало видно его головы. Все это время каштаны и кружка переходили изъ рукъ въ руки, а вскор Тайни-Тимъ заплъ пснь о заблудившемся въ снгахъ ребенк — заплъ маленькимъ жалобнымъ голоскомъ, но по-истин чудесно.

Во всемъ этомъ праздник не было ничего особеннаго. Одты вс были бдно, красивыхъ лицъ не было. Башмаки были худы, промокали, платья поношены, и очень вроятно, что Петръ отлично зналъ, гд закладываютъ вещи. Но вс были счастливы, довольны, благодарны другъ другу, и когда исчезали въ яркихъ потокахъ свта, исходившихъ изъ факела духа, то казались еще счастливе, и Скруджъ до послдней минуты своего пребыванія у Боба не спускалъ глазъ съ его семьи, а особенно съ Тайни-Тима.

Тмъ временемъ стало темно, и пошелъ довольно сильный снгъ. Въ кухняхъ, гостиныхъ и другихъ покояхъ домовъ чудесно блестли огни, когда Скруджъ и духъ проходили по улицамъ. Тамъ, при колеблющемся свти камина, шли, очевидно, приготовленія къ пріятному обду съ горячими тарелками, насквозь прохваченными жаромъ; тамъ, чтобы заградить доступъ мраку и холоду, можно было во всякій моментъ опустить темно-красныя гардины. Тамъ вс дти выбжали на улицу, въ снгъ, встртить своихъ веселыхъ сестеръ, братьевъ, кузинъ, дядей и тетокъ и первыми повидаться съ ними. Тамъ, напротивъ, на оконныхъ шторахъ ложатся тни собравшихся гостей; а здсь толпа двушекъ, наперебой болтающихъ другъ съ другомъ, перебгаетъ легкими шагами въ сосдній домъ — и плохо тому холостяку, который увидитъ ихъ съ пылающими отъ мороза лицами, — а объ этомъ хорошо знаютъ коварныя чародйки!

Судя по множеству людей, щедшихъ въ гости, можно было подумать, что никого не осталось дома и некому было встрчать гостей, которыхъ однако ожидали повсюду, затопивъ камины. Духъ радостно благословлялъ все. Обнаживъ свою широкую грудь и большую длань, онъ понесся впередъ, изливая по пути чистыя радости на каждаго.

Даже фонарщикъ, усивающій сумрачную улицу пятнами свта, одлся въ праздничное платье въ чаяніи провести вечеръ гд-нибудь въ гостяхъ, и громко смялся, когда проходилъ духъ, впрочемъ, нимало не подозрвая объ этомъ.

Но вотъ, безъ всякаго предупрежденія со стороны духа, они остановились среди холоднаго пустыннаго болота, гд громоздились чудовищныя массы грубаго камня, точно это было кладбище гигантовъ; вода здсь разливалась бы гд только возможно, если бы ее не сковалъ морозъ. Здсь ни росло ничего, кром моха, вереска и жесткой густой травы. Заходящее на запад солнце оставило огненную полосу, которая на мгновеніе освтивъ пустыню и все боле и боле хмурясь, подобно угрюмому глазу, потерялась въ густомъ мрак темной ночи.

— Что это за мсто? — спросилъ Скруджъ.

— Здсь живутъ рудокопы, работающіе въ ндрахъ земли, — отозвался духъ. — И они знаютъ меня. Смотри.