Розы на асфальте

– Этого я не говорила. Но ты наделал много ошибок.

– Говорю же, с улицей я завязал.

– Ты больше не Король? Отлично!

– Нет, ты не понимаешь…

– А что тут понимать?

– Да много чего. Ты понятия не имеешь, что такое улица. Сидишь в своем доме, как принцесса в замке.

– Ничего себе.

– Я просто хочу сказать, что мы с тобой из разных миров.

Лиза задумчиво кивает.

– Вот именно. Мы с тобой слишком разные, Мэверик. Я ведь снобка из католической школы, так? Так вот, эта снобка и ее ребенок заслуживают большего.

Лучше бы она мне пощечину влепила.

– Вот как, значит?

– Думай что хочешь.

Вот тебе и вместе! Стою и чувствую себя полным идиотом. Если вдуматься, она еще хуже, чем ее мать и братец. Те хоть с самого начала смотрели на меня свысока, а Лиза заставила поверить, что действительно любит!

Что ж, теперь мне все ясно, яснее некуда.

– Ладно, окей, – киваю. – Счастливо оставаться.

Раз уж ей так нужно личное пространство, не буду мешать. Я ухожу.

18

Когда-то День благодарения был моим любимым праздником. А потом убили Дре.

Дом заполонили родичи. Помимо тети Ниты с дядей Рэем, приехали бабуля, ее брат Билли со своей женой Хэтти, детьми, внуками и даже одним правнуком, а еще бабулина старшая сестра Лита с мужем Джо и сыном Джо-младшим. Киша тоже обещала приехать с Андреаной, сейчас она у родителей. Заедет и младшая сестра бабули Кора – после того как навестит сына Гэри, того самого юриста. Сказала, что его жена готовить не умеет, так что обедать лучше у нас.

Обычно наш дом по праздникам словно разрастается, хотя вроде бы должен казаться теснее от такого количества гостей. Однако сегодня здесь, наоборот, как-то пустовато. Дре больше нет, и никто не прокрадется со мной на кухню, чтобы тайком перепробовать все угощения. Никто не затеет футбол на заднем дворе, не поднимет крик, что соперники мухлюют… Тоска, да и только. Ни смеха, ни веселой болтовни, как будто все собрались, только потому что должны. Наверное, нехорошо так думать, но, когда я вижу, сколько боли Ант причинил нашей семье, мне его ничуть не жаль.

Мысли о Лизе тоже не улучшают моего настроения. Наш вчерашний разговор крутится в голове на повторе. Стало быть, считает меня никчемным уличным бандитом? Что ж, так думает не она одна, факт… но слышать это от нее хуже всего.

Дядюшка Рэй с дядюшкой Билли громко комментируют футбольный матч по телевизору в гостиной, детишки носятся на заднем дворе, а тетушка Лита прилегла вздремнуть у меня в комнате. Сказала, мол, голова разболелась, но бабуля подозревает, что та просто хочет увильнуть от готовки. А тетушку Хэтти она сама готовить не пускает, чтоб чего не испортила.

Я захожу на кухню с Сэвеном на руках. Наверное, все дело в куче гостей, но он сегодня меня не отпускает. Я хотел посадить его в манежик с правнуком дядюшки Билли, но Сэвен закатил истерику. Так с тех пор и таскаю его с собой.

На столах повсюду кастрюли, обернутые фольгой для тепла. Тетушка Нита помешивает овощи на плите, Ма с бабулей достают противни из духовки. Запахи на кухне – просто закачаешься. Индейка уже готова, дядюшка Билли запек ее еще утром. Теперь, насколько я понимаю, доспевает окорок.

Сэвен беспокойно ерзает у меня на руках – похоже, голодный. Достаю из холодильника бутылочку и подношу ему, но он сам ее перехватывает и начинает сосать.

– Не перекармливай его, Мэверик, – говорит Ма. – За столом попробует пюре из сладкого картофеля, вдруг понравится.

Значит, теперь она со мной разговаривает!

– Хорошо, мам.

– Кукурузной лепешки с овощным наваром тоже дайте, – советует бабуля, тыкая пальцем Сэвену в животик. – Пускай малец привыкает к доброй деревенской еде, все эти ихние смеси никуда не годятся.

Бабулю я обожаю. Маленькая, кругленькая, она сама жизнь, а голос – мертвого разбудит. Когда она говорит, хочется слушать, а когда сердится – пуститься наутек. А из дробовика лупит прямо в цель, ни разу не промахнулась. Меня она любит, как бы ни чудил… совсем не то что Ма с Лизой. Даже не знаю, на кого из них сейчас обижаюсь больше.

– Мэв, внучек, а я тебе кое-что принесла, – подмигивает бабуля. – Ну-ка, загляни вон в те кастрюльки.

Приподнимаю фольгу: в двух – макароны с сыром, еще в двух – соус из кукурузного хлеба, а в последней… снова соус из кукурузного хлеба.

– Ну ты и расстаралась.

– Да уж, – сверкает она новыми протезами. Терпеть их не может, но сегодня вставила. – Я знаю, что́ моя деточка любит.

Благодарно улыбаюсь в ответ, но Ма не дает мне и слова сказать:

– Твоя деточка уже не деточка, он сам делает деточек.

– Да ладно тебе, Фэй, – морщится бабуля. – Он не первый и не последний, мы вон с твоим отцом тоже еще в школе тебя заделали. Один младенец – еще не конец света.

– В том-то и дело, что не один! – кипятится Ма. – Лиза тоже забеременела – это будет уже второй!

Тетушка Нита отворачивается от плиты и таращит глаза.

– Что-о? – ахает она, роняя половник в котел. – Ну и дела!

Я хочу исчезнуть. Слушать о своих грехах со стороны еще хуже, чем думать о них. Чувствуешь себя не Мэвериком Картером, а просто семнадцатилетним придурком, который лажанулся на ровном месте, да еще два раза подряд.