Руда. Возвращение. Скрижали о Четырех

Малец попятился, вытаращив глазищи; Эрей некстати вспомнил, что сделали с его отцом, что сталось с его братом. И перестал улыбаться.

– Ты – покойник? – довольно твердо спросил принц.

Эрей слабо дернул плечом, то ли соглашаясь, то ли нет.

– Я тебя видел раньше. На картине в парадной зале. Ты рыцарь, заслонивший в битве деда! Тебе копьем пробили плечо, ну, там, на картине.

«Нужно быть безумцем, чтобы узнать мага на картине прошлого! Мертвый Родник меняет людей, выворачивает внешне и внутренне, опомнись!» – хотел крикнуть Эрей, но по привычке смолчал.

– Я даже помню твое имя! – не желал угомониться принц, с нервной поспешностью хватаясь за воспоминания. – Шарно Э’Вьерр, доблестный рыцарь! Ты ушел от Седой Девы, чтобы спасти потомка короля Гарона? Ты ведь клялся деду оберегать достойных его родичей?

– Клялся, – наконец ответил маг, хрипя пересохшим горлом.

– Значит, я достойный потомок? И данная клятва выдернула тебя из Царства Седой Девы, да? Такое возможно?

– Не думаю, – честно ответил Эрей, чувствуя, как мир трещит и рушится, как возвращается славное боевое прошлое, былые клятвы обретают Силу, а новые обращаются в прах. – Просто с тех пор я стал магом, государь. Темным магом. Вы очень похожи на Гарона, я знал его еще мальчишкой.

– Почему ты зовешь меня государем? – требовательно подступил принц, в глубине души почуяв страшный ответ и отчаянно сражаясь с неизбежностью.

– Вы старший сын Флавиция, государь. Король умер! Да здравствует король!

Какое-то время Рад молчал, отстраненно, будто со стороны принимая новую реальность, потом тихо сказал:

– Я хочу вернуться во дворец. Там брат остался, совсем один, не нужно, чтобы он видел… как принесут отца. И мама. Ты сможешь меня вернуть?

– Постараюсь, государь, – кивнул Эрей. – Будет трудно.

Он не соврал, маг Эрей Темный. Он попросту не умел врать, пронеся сквозь мутацию дурацкие понятия о чести. Рыцарские понятия, людские. Сильнейший не раз бранил помощника за человечность. О том, что теперь Сильнейший его убьет, маг старался не думать. Успеется.

Или не успеется. Разницы никакой.

Вернуться им удалось через восемь дней. А жизнь как-то затянулась…

– Эгей! Верни костер, колдовская душа! Крапчатая волнуется!

Маг поморщился и слабо щелкнул пальцами. Пламя рванулось к звездам, распугивая тени прошлого, сыпануло щедрыми искрами, смешало созвездия. Викард радостно засвистел, пугая призраков, повел крапчатую в поводу пастись на вольных лугах; кобыла сверкала в звездном свете оттертыми от пота боками, ластилась к хозяину распущенной гривой, и богатырь не обидел, отыскал в суме соленый сухарь, угостил любимицу, расседлал, не оскорбил путами. Дэйв давно пасся в отдалении, то и дело срываясь в азартный галоп, носился по полю, хрустел мелкой живностью.