Руда. Возвращение. Скрижали о Четырех

Понятливый Викард тотчас уставился в небо и принялся считать:

– Катились по лукошку пресветлые горошки. Куда путь укажут, где судьбу подскажут. Первый! Маленькие плошки, радужные крошки обо всем расскажут, на успех помажут. Второй! Солнечные блошки, яркие сапожки топают, куражат, наградят, накажут… Третий, братко! Давай!

– Что давать? – изумленно спросил Истерро, но маг без лишних объяснений вылил на алтарь котелок согретой над огнем воды.

Осторожно, расчетливо. Но единым стремительным жестом.

Теплая вода встретилась с холодным мертвенным камнем, тотчас передумала растекаться, отмывая вековую пыль, собралась в тяжелые капли, те проворно скользнули в ложбинки, прошуршали дальше, окрашиваясь в розовый, потом в алый, дальше, заполняя все пространство, все едва приметные канавки. Отмеченные влагой руны не вспыхнули багрянцем, не загорелись темным огнем, зато полыхнули от третьего заветного луча начищенной медью. Смотреть на них было больно, до слепоты, до выжженных сиянием глазниц, но монах вытерпел, беззвучно шевеля губами и бледнея с каждой прочитанной строчкой. Последние руны заклятья он прочел вслух, на ощупь пробуя ритм и ударения, чередуя паузы и рефрен, он почти угадал, Эрею пришлось подправить лишь мелочь, пустяк, задать четкость рисуемой картинке. Монах повторил урок, и видение устоялось, сформировалось, путая древность с реальностью, и на миг, краткий миг четвертого луча они увидели хозяина капища.

Хозяином оказался маг. Темный маг, чья Сила даже теперь била через край и пугала обмельчавшее настоящее. Маг, сам себя принесший в жертву Князю во Славу его, погибший в сражении за жизнь целого мира.

Хозяином оказался не только маг. Здесь же, под зачарованными плитами спал и его противник, зажатый в колдовских объятьях. Монстр, закованный в броню металла, странного сплава многих руд, и глаза его были порождением Бездны, и ручищи его насылали огненный дождь, и целью его существования была смерть, одна лишь смерть: убивать, убивать!

Видение продержалось немного и погасло. А следом за ним угасло и предупреждение, выбитое на мертвом камне неисчислимые века назад.

– Кто это был? – тихо спросил Истерро, осеняя себя защитной Чертой.

– Маг Камней Гэдт Упрямый. Учитель старого Жатто, моего наставника, – неохотно ответил Эрей. – Старик открыл мне тайну капища перед Уходом, просил присмотреть. Я смотрю.

– Я про монстра…

– Это воин Второй войны, – без тени сомнения буркнул Викард. – Если верить нашим былинам, такие исполины сражались в войске великого Эттиввы.

– Побратим прав. Почти каждое капище – древняя могила с двойным дном, – пояснил маг. – Курган, возведенный на месте битвы. И могилы жертв во славу Князя, во имя темной Силы усопших.

– Вы приносили ему в жертву людей? – рискнул спросить монах.

– Разумеется, – сухо подтвердил Эрей Темный.

Истерро долго молчал, потом вздохнул, нахохлившись больной птицей:

– Мне этого не понять. Никогда… никогда!

– Это не так уж сложно, – вступился за побратима Викард. – Когда человека приносят в жертву, и он отдает себя в руки жреца добровольно, он возрождается у трона Князя. И начиная жизнь с простейшего узла, он сызнова плетет гайтан судьбы в аду, потихоньку становящемся светлым раем. Это как новый шанс, подаренный Ушедшим Богом, иной, более высокий жребий, доставшийся за добровольную муку.

– А если бы мне удалось… – думая о своем, перебил Истерро, требовательно глядя на Эрея. – Если бы вы не помешали, и я допел, дотворил молитву?

Темный отмолчался, иронично кривя губы.

Если бы! Вдруг!

Отличное сочетание слов – для мага.

Истерро ответил сам себе:

– Я отпустил бы их на свободу, и этот ваш Упрямый потерял питавшую Силы жертвенность, и монстр обрел бы свой шанс… Он бы вырвался, да?

– Возможно, – не стал спорить Эрей.

– Но так нельзя! – запротестовал Истерро. – В мире много капищ, и немало сострадательных братьев, не все из них читают древние руны! Что будет, если однажды кто-то…

– Доживем – исправим, – оборвал причитания маг. – Жертвы болтают редко. Этот спектакль предназначили вам. Лично. По старой памяти.

Монах не стал переспрашивать, – понял сразу. Кто, почему и зачем. Вздрогнул, съежился. Но не отступился:

– А можно ли упокоить Упрямого, разрушив монстра Эттиввы?

– Можно, – согласился Эрей. – Но сложно.

– Почему?

– Нужно призвать Духов Земли и Огня, удержать их в наведенной совместной иллюзии. Лишь демоны способны провести обряды, но не темным магам призывать на помощь демонов.

– И не светлым, – вздохнул Истерро. – Одними грехами мечены. Вместе наши прадеды бунтовали, вместе и поплатились за бунт.

– Нет, – дернул щекой Эрей Темный, – поплатились не вместе. Порознь.

Маги насупились и надолго замолчали. Неисчислимое множество лет прошло с тех пор, как волей Богов, еще не слившихся Воедино, была остановлена война, Первая в наивном и чистом мире, но только крепла взаимная неприязнь, и с каждым новым поколением магов росло непонимание.