Рудная черта

Всеволод вдруг догадался о причине заминки. По крайней мере, нашёл ей правдоподобное объяснение. Им предлагали сделать выбор. Самим. Простенький такой выбор: либо погибнуть на месте, либо по доброй воле вступить в войско Чёрного Князя, чтобы биться бок о бок с его тварями против других тварей. Не за свой мир биться — за интересы Князя-магистра, не желающего делиться тёплой живой кровью с себе подобными. Хотя, порой, интересы людского обиталища и нечисти из-за рудной черты могут и совпадать.

Вот только совпадут ли они когда-нибудь полностью? Интересы человеческие и интересы упыриного Властителя, питающегося людской кровью?

Всеволод искал верное решение. Сердце колотилось в груди. В голове лихорадочно билась мысль.

Драться — бессмысленно и это яснее ясного. Теперь несомненный перевес на стороне Бернгарда. Причём, самому ему уже даже не понадобиться махать мечом. Достаточно мановения руки, краткого приказа — и две шеренги мертвецов ступят с постаментов-саркофагов, сойдутся, сомкнуться, задавят… раздавят тех, кто окажется посередине. Мертвецы раздавят живых. Если надо — убьют. Надо — обезоружат.

И что им сделаешь? Мёртвым уже? И как с ними со всеми совладаешь?

Глава 11

Всеволод затравлено покосился вправо, влево… Стоп! Что это? Кто это? Рыцарь в саркофаге слева.

Доспех мёртвого тевтона показался Всеволоду знакомым. Ага… Чинённая на груди кольчуга, кое-как перехваченная проволокой. Срезанный кусок плаща. Изрядный такой кусочек. В правой руке — меч, зато левая… М-да, левая латная перчатка… вернее, внутренняя её сторона, где нет металла, а только кожа — рассечена. И ладонь под нею, видать, тоже. Всеволод заметил грубые стёжки суровой нити, выпирающей из-под взрезанной боевой рукавицы. Видимо, рану зашивали наспех, не особо заботясь о красоте и удобстве.

Так-так-так… А уж не его ли меч взрезал эту перчатку и эту ладонь? А не тот ли это рыцарь, который стучался в дверь Эржебетт и отводил рукой клинок Всеволода? По всему выходило, что тот. Правда, он сбежал тогда обезоруженным. А этот — при мече. Что, впрочем, ничего не значит. У тевтонского магистра, наверняка, была уйма возможностей вложить в руку мертвеца новое оружие. Бернгард, судя по всему, частенько бывал в склепе. И явно не для того, чтобы уронить скупую слезу над павшими соратниками.

Чёрный Князь перехватил взгляд Всеволода. Верно истолковал выражение на его лице. Спросил — не враждебно вовсе, а участливо, и дружелюбно:

— Что, узнал, русич? Да-да, ты не ошибся. Твой старый знакомый. Это брат Арнольд, если тебе интересует его имя…

— Арнольд! — выдохнул Томас. — Он погиб месяц назад на западной стене. Нахтцереры разворотили ему грудь и испили досуха…

Бернгард продолжал объяснение, не обратив внимания на сорвавшуюся с уст кастеляна реплику:

— Я велел брату Арнольду, захватить Эржебетт. Тихо, не поднимая шума и не оставляя следов. Увы, не вышло. Стол, которым ты так некстати подпёр сундук, прикрывавший тайный ход в гостевую комнату, стоял слишком прочно. А на ваш условный стук Эржебетт дверь не открыла.

«Не услышала моего голоса — вот и не открыла», — подумал Всеволод.

— Потом заявился ты, русич. Набросился с мечом на беднягу Арнольда. А ему было запрещено проливать кровь Эржебетт и твою кровь. К счастью, Арнольду удалось скрыться.

«К счастью для кого?»

— Он воспользовался ещё одним из моих ходов, о которых не знает даже наш многомудрый кастелян, и благополучно вернулся сюда, на своё жёсткое, но уютное ложе.

«Вот почему не удалось найти тевтона с пятнами от раствора адского камня на левой длани!»

А не там искали. Не среди живых следовало его разыскивать, а среди мёртвых. Здесь вот, в склепе. Ещё бы узнать, зачем мертвец Бернгарда таскал в своей перчатке жидкое серебро? А впрочем, какая разница? Сейчас-то! Сейчас о другом следовало подумать. Всеволод скользил настороженным взглядом по строю умрунов, закованных в сталь с серебром.

— Да ты не пугайся, русич, — отчего-то Бернгард вновь обращался только к нему.

Как-то уж так вышло, что все остальные ратники, будто по команде чуть отступили назад. Не из трусости, нет, просто не желая мешать разговору двоих, не желая ввязываться в пугающую беседу и, быть может, даже не желая слушать. Но слушать ЭТО приходилось всем.

— Сам не бойся и успокой своих воинов. Павшие рыцари подняты не для того, чтобы причинять вред живым.

«В самом деле?»

— А для чего же? — с усилием выдавил Всеволод. Чёрный Князь говорил с ним и ему следовало достойно вести этот нелёгкий диалог. Через силу, через растущий ужас. На выказывая слабости, не открывая рвущегося наружу страха. — Для чего ты потревожил их покой, Бернгард?

Загадочная улыбка в ответ. И лишь потом — слова:

— Они нужны. Они полезны. Они более не подвластны смерти, ибо уже переступили через неё. А потому они — лучшие воины этой Сторожи. И они всецело послушны моей воле…

— Зачем они тебе? — перебил Всеволод.

— Без них нам придётся трудно.

— Нам?

Разве это уже решено?

— Без них не остановить Властителя… Нахтриттера… Чёрного Князя… Шоломонара, перешедшего этой ночью границу миров.