Рудная черта

— Я заключил договор с Чёрным Господарем в обличии тевтонского магистра. С Шоломонаром можно было договориться как с любым владыкой этого мира. Только обычно бывает так, что ты служишь господарю, и он защищает тебя, потому что ему выгодно твоё усердие. А здесь — по другому, здесь — сложнее. Ты служишь Господарю, а он защищает весь твой мир. Шоломонар уже проникший сюда, заинтересован в том, чтобы никакая иная нечисть более не переходила кровавую границу. Вот и получается: ты служишь ему, потому что он служит твоему обиталищу. И потому что он несёт на своих плечах твою собственную сторожную службу.

— Ага, и берёт за это плату, — криво усмехнулся Всеволод. — Человеческой кровью.

— Это небольшая цена, русич.

— Одна жизнь в месяц…

— Столько нужно Бернгарду, чтобы жить самому. Большего он не требует.

— А ты, значит, помогаешь кормиться упыриному Князю?

— Поверь, русич, от него пользы больше, чем вреда, — чуть дрогнувшим голосом ответил Бранко. — Он привёл в опустошённую Сторожу орденских рыцарей, он навёл порядок в этих многострадальных землях. Ты — чужак, и тебе не известно, в каком количестве волохи, мадьяры, саксы и прочий обосновавшийся здесь люд, губили друг друга без всякой жалости, похлеще любой нечисти. Местные лихие вожди и хитроумные воеводы, королевские наместники-надоры и вольные ишпаны, гордые князьки и заносчивые бароны нещадно резались сами и гнали на резню других. И не тёмные твари вовсе, не волкодлаки, не стригои и не Чёрные Господари в конце-концов извели под корень Сторожу у Мёртвого Озера. А именно они — обезумевшие, ослеплённые властью и безнаказанной вольницей людишки в своих никчёмных усобицах за клочок плодородной земли или за пограничную крепостцу на скале. Всё это случилось задолго до прихода Бернгарда и до начала Тёмного Набега.

Бранко говорил так горячо, словно оправдывался. Вот только перед кем? Перед Всеволодом? Перед самим собой?

— Без Бернгарда, без его рьяной борьбы с колдовством и ведовством, возможно, Набега и не случилось бы вовсе, — заметил Всеволод.

— Возможно, — не стал спорить Бранко. — А возможно Набег начался бы раньше. И тогда некому было бы встать на пути тёмных тварей.

Грохот, треск. Из двери склепа опять сыпется щепа. Проклятье! Всеволод выругался. Пока прислужник Князя-магистра, заговаривает ему зубы, Бернгард выберется из ловушки и выведет своих умрунов.

Снова треск…

Жечь! Нужно не разговоры говорить, а скорее жечь нечисть! Молниеносным ударом меча Всеволод отшиб маячившую перед лицом валашскую саблю. Метнулся вперёд. Пригнулся. Протянул руку к валявшемуся под ногами обрубку факела и…

И едва не схватился пальцами за отточенное сабельное остриё.

Отбитый в сторону кривой клинок Бранко извернулся по немыслимой траектории. Опередил на миг, оттолкнул клубок факельного огня дальше. Взметнувшись вверх, опять блеснул в искристых отблесках перед самыми глазами.

Всеволод аж сплюнул с досады. Не ожидал он такой прыти. Ловок всё же оказался волох!

— Я не хочу причинять тебе вреда, русич. Но и не позволю вредить Бернгарду. Если новый Шоломонар, действительно, перешёл границу обиталищ, без магистра и его серебряных стригоев нам с ним не справиться.

А треск в тёмной нише на противоположном конце галереи становился всё сильнее. И без того изрядно потрёпанная взрывом дверь склепа буквально разваливалась на куски. И времени оставалось — совсем ничего.

А раз так… Ну что ж, коли так… Бранко сам выбрал свою судьбу.

Второй раз Всеволод рубанул не по сабле противника — по руке. И третий — по плечу. И четвёртый — в голову. Бил сильно, жестоко. Насмерть. Пусть слуга нечисти подыхает со своим господарем!

Треклятый волох, однако, подыхать не желал. Поджарый, жилистый, стремительный, он ловко уворачивался, а когда не успевал — умело принимал удары на звенящий изгиб серебрённой стали, отводил и отбрасывал прямой клинок Всеволода в сторону. Даже пытался атаковать сам. Без особого успеха, впрочем.

Это был отменный рубака, в совершенстве овладевавший уроками сабельного боя в кровопролитных сечах эрдейских усобиц, на изматывающих тренировках Сторожного ристалища и в ночных сражениях с нечистью. И всё же Бранко — не Бернгард. Долго выстоять против лучшего бойца русской Сторожи ему вряд ли удасться. Вот только плохо то, что и быстро совладать с ним Всеволод не мог. А время работало против него. Время сейчас — на стороне Бранко и Бернгарда.

Да, волоха изматывал бешеный темп схватки, навязанный Всеволодом. Да, итог поединка был почти предрешён. Да, противник выдыхался, пятился и отступал. Но при этом уводил за собой и Всеволода.

От огня. Назад, к склепу.

И ничего тут не поделать: сначала следовало срубить человека с саблей, а уж после жечь нечисть.

Они двигались в яростном боевом танце под звон металла.

В полутьме, едва подсвечиваемой обрубком горящего факела, сталь ударялась о сталь. А две мечущиеся человеческие фигуры порождали столько причудливых теней, что, казалось, в подземелье сейчас бьётся целая дружина. Гулкое эхо многократно усиливало звяканье клинков — прямого и изогнутого.