Рудная черта

Золтан тащил объёмистый ручной сифон, использовавшийся ранее для бальзамирования трупов. Точно, он самый: округлые блестящие бока, длинное узкое горлышко, небольшие меха… Останавливаясь время от времени, шекелис качал меха — несильно, аккуратно. Из сифона под стену била тугая струя, оставляя тёмный извилистый след, похожий на остановившийся ручей. Эта непрерывная, расплывающаяся линия тянулась за Золтаном, по-видимому, от самой лаборатории. Рядом с шекелисом, освещая ему путь, следовал Томас, державший горящую лампадку орденских алхимиков. Причём, свой светильник кастелян старался держать подальше и от сифона, и от тёмных потёков на полу.

«Греческий огонь в сифоне», — догадался Всеволод. Что ж, теперь ясно, что за дорожка такая. Этакий жидкий фитиль — вот что. В самом деле, пламя к склепу следовало пускать издали. Иначе не успеешь отбежать на безопасное расстояние и сгоришь вместе с нечистью.

Шекелис и тевтон подошли ближе. Золтан брызнул из сифона в последний раз, соединяя тёмную линию под стеной с густыми потёками на ступенях, ведущих к склепу. Затем пустился в торопливые объяснения:

— Там, в лаборатории, — котёл закрытый. Здоровый такой, тяжеленный — сюда не дотащить. А в котле — горючей смеси на треть. Мы её в сифон перекачали…

Запертая дверь склепа ходила ходуном. Слушать шекелиса было недосуг.

— Правильно сделали, — перебил его Всеволод. — А теперь уходите, если дело сделано. Давайте, все наверх. Дальше я и один управлюсь. Нечего здесь толпой красного петуха пускать.

— Вообще-то, дело ещё не сделано, — озабочено нахмурил брови Томас. — Огненную дорожку надо бы продлить. Туда вон — за лабораторию. Смеси-то в сифоне ещё полно. Так оно надёжнее будет: уцелеть больше шансов. Огонь ведь быстро побежит.

— Хорошо, — нетерпеливо отозвался Всеволод. — Доделаю, что надо. Сам доделаю.

Он оторвал спину от сотрясающейся двери, хлюпая сапогами по пролитой горючей смеси («Ноги надо беречь! — пронеслось в голове, — Упаси Боже — пламя заденет») выбрался из ниши, подхватил сочащийся тёмной жижей сифон в одну руку, факел — в другую. Держа огонь в отдалении от себя и бронзового сосуда, Всеволод недовольно глянул на переминающихся людей:

— Чего стоите? Сказано же — прочь отсюда. Бегом! Наверх!

Томас знает эти подземелья, как свои пять пальцев, так что вмиг выведет всех. И светильник у кастеляна имеется. В общем, не заплутают в темноте.

— Ну?! — поторопил Всеволод.

Повиновались.

Неохотно, но — пошли.

Ушли.

Все, кроме одного.

— А ты как же, русич? — Бранко, так и не сдвинулся с места. И смотрит хмуро, исподлобья.

Ох, до чего же упрям этот волох!

— Уж как-нибудь, — огрызнулся Всеволод.

— Остаёшься?

— Кому-то нужно подпалить всё это.

— А если уйти не успеешь? Если сгоришь вместе с Бернгардом? Кто тогда закроет Проклятый Проход? Помнится, ты обещал…

— Обещал, — перебил Всеволод. — Успею. Не сгорю.

Должен потому что успеть. И сгореть не должен. Благо, путь наверх худо-бедно, но всё же в этот раз он запомнил.

Да, конечно, Бранко прав, рудную черту закрывать кроме него некому. Но и это дело — Всеволод покосился на густые потёки, исходившие резкими алхимическими испарениями, на округлые бока громовых шаров с обвисшими фитилями — доверить он сейчас тоже не мог никому. Какой прок запирать границу миров, если за спиной остаётся Чёрный Князь со сворой воинов-умрунов, да Чёрная Княгиня в придачу.

Стонал клинок, втиснутый за запорную скобу. Трещала покорёженная дверь, которую уже не просто били — рубили изнутри.

— Шёл бы ты отсюда, а Бранко? Не задерживал бы и над душой не стоял. Дорогу ведь знаешь.

Волох покачал головой:

— Ты совершаешь большую ошибку, русич. Выпусти Бернгарда и не рискуй собой.

Всеволод досадливо сплюнул. Поставил сифон. Положил руку на меч.

— Уходи, волох. Добром прошу. Мне с тобой препираться некогда. Срублю, да спалю вместе с нечистью — и дело с концом.

Не станет же разумный Бранко обнажать сейчас против него свою сабельку. А если рискнёт — что ж, ему хуже…

Волох, сверкнул глазами, но сдержался. Повернулся, зашагал прочь от склепа. Внял-таки. Вот и славно! Не сжигать же упрямца в самом деле!

Бранко уходил недовольный и злющий. А и пусть его! Переживёт. Не затоптал бы только этот валашский дурень огненную дорожку. Не напакостил бы исподтишка. Но нет, на извилистый след пролитой по-над стенкой зажигательной смеси, волох не покушался.

Всеволод поспешил за ним. Тяжёлый бронзовый сосуд снова оттягивал левую руку. В правой потрескивал факел.

Начало извилистой линии, он отыскал под дверью алхимической лаборатории. Томас настоятельно советовал удлинить огненную дорожку. В сифоне — вон — ещё булькает горючая смесь. Но хватит ли её, чтобы удлинить достаточно?