Рудная черта

Всеволод видел, как крепкие длинные когти, вспарывавшие посеребрённые доспехи, дымились и обламывались, едва войдя в неживую плоть, пропитанную раствором адского камня. Слышал, как вопят от боли, тёмные твари, насквозь прожжённые серебряной водицей, что брызжет из ран мертвецов. Упыри издыхали в корчах, очередным слоем из собственных тел устилая путь Бернгардовой дружине.

А вон и магистр! Сражается на самой верхушке трупной горы, среди умрунов. Перехватив меч двумя руками, рубит вражеских упырей. Справа на поясе Бернгарда всё ещё болтается короткий, но увесистый шестопёр. Видимо, на тот случай, если меч сломается или выскользнет из рук. Про запас…

До отряда Бернгарда оставалось совсем немного. Но — не успеть. Поздно!

Белые плащи разупокоенных мертвецов мелькали уже над осиновыми крышами. Усеянное синими трещинами молний небо осветило и мёртвую дружину, и упыриный вал. Серия слепящих всполохов словно предварила решающую схватку.

Пришлый Чёрный Князь атаковал, бросил дракона вниз и подняв изогнутый меч.

Когда Бернгард успел вырвать из ремённой петли свой шестопёр, Всеволод не заметил. Заметил только, как ребристая палица, кувыркаясь, летит навстречу крылатому ящеру. Сбить змея она смогла бы едва ли, да и проломить чёрную броню Князя — тоже. Но сшибить всадника с седла-скамьи, спешить опасного противника… Вот чего добивался Бернгард.

«Вот зачем ему нужен был шестопёр!» — пронеслось в голове Всеволода.

Наездник прикрылся щитом. Брошенный с нечеловеческой силой снаряд достиг цели.

Громыхнуло. Не хуже иного грозового раската.

Увы… Отбитая палица с расколотой рукоятью и сломанными гранями летит в сторону, оставив на чёрной поверхности вражеского щита вмятину. Шоломонар пошатнулся, но высидел страшный удар. А в следующий миг…

Крылатая тварь обрушилась между крышами на вершину трупного завала, где одни нелюди бились с другими.

Чёрная туша развалила, разметала строй умрунов.

Когтистые лапы глубоко пробороздили месиво белёсых тел — захватив и живых ещё упырей, и посечённых уже. Вырвав и изодрав в клочья пару Бернгардовых рыцарей.

Зубастая пасть перекусила и выплюнула ещё кого-то.

Мощно ударил хвост-кистень.

Вправо ударил. Влево…

Разбрасывая измятые трупы. Поднимая фонтаны дождевой воды и крови. Чёрной — упыриной. Красной — людской. Разбрызгивая бесцветный серебряный раствор, гнавший неведомый колдовской Ток по жилам умрунов.

Упыри и люди, мёртвые рыцари и живые воины, сбитые с ног, катились по разные стороны завала.

Наверху устоял лишь один.

Бернгард. Увернувшийся и от лап, и от хвоста и от зубов дракона.

Снова — с мечом в руках.

Конечно, пришлый Шоломонар распознал главного противника в этой битве.

Чёрный всадник наклоняется, тянется…

Взмах.

Серповидный клинок с единственным изогнутым лезвием клюнул из-за правого драконьего крыла. Тевтонский магистр подставил под удар свой меч — прямой, обоюдоострый.

Звон. Скрежет.

Бернгард отвёл в сторону чёрный серп небесного жнеца.

Нанёс ответный удар. Сильный. Быстрый. Прежде, чем крылатый змей вновь взмыл к тучам.

Бернгард целил то ли в крыло, то ли в укрывшегося за ним наездника. Да малость не достал… Ну, самую малость! Раскинувшееся крылья уже отталкивались от воздуха, резко бросая драконью тушу вверх. Меч магистра угодил ниже — в бок взлетающей твари.

А удар был хорош! Удар был чудо как хорош!

От таких щиты разваливаются в щепу и крепкие шлемы раскалываются будто гнилые орехи.

Всеволод видел, как отточенная сталь в густой серебряной насечке рубанула по блестящей шкуре крылатого гада. Как прогнулась, впечаталась, вмялась толстая чешуя в драконью бочину. Как тварь на взлёте дёрнулась в сторону, едва не наткнувшись на заборало северной стены. Как нелепой куклой мотнулся в седле-скамье чёрный всадник.

Над Сторожей разнёсся дикий рык. Всеволод впервые услышал голос дракона и увидел его кровь.

Очередная молния услужливо высветила рану на змеином боку. Короткая, но глубокая борозда перечеркнула чешую. Даже сильный дождь не мог сразу смыть сочащуюся из-под взломанных пластин вязкую слизь, чем-то сродни упыриной крови, но с желтоватым оттенком.

Поганой твари сильно досталось. Твари, вне всякого сомнения, было больно. Но всё же такая рана не смертельна. И, наверное, такая боль терпима. Дракон выписывал в грозовом небе широкий круг, приходя в себя после удара и встряски. Чёрный Князь выбирал подходящий момент, чтобы вновь обрушить своего небесного скакуна на пешего противника.

А ведь пешему против всадника в открытом бою долго не выстоять. Особенно против ТАКОГО всадника. И — в ТАКОМ бою. Чтобы уравнять шансы, пешцу нужно хоть какое-то укрытие. Бернгард, конечно, тоже это понимал.

Не дожидаясь новой атаки, и используя благоприятные последствия предыдущей (всё-таки змей изрядно разворошил завал из рубленной нечисти и сшиб вниз большую часть упырей) тевтонский магистр перемахнул через трупную баррикаду. Следом, по расползающейся под ногами скользкой груде, полезла мёртвая дружина и примкнувшие к ней живые ратники.

Чёрный всадник, спохватившись, бросил летающего змея вниз на Бернгарда. Но он опоздал.