Рудная черта

Всеволод наблюдал, как Сагаадай извлекает стрелы из трупа и одну за другой аккуратно укладывает в пустой колчан. Бернгард уже объяснил степняку причину, по которой три его стрелы, пущенные навскидку, без всякой надежды, всё-таки пробили чёрный доспех. А предусмотрительный кочевник не пожелал расставаться с чудо-оружием, столь хорошо себя зарекомендовавшим. Юзбаши намеревался при необходимости вновь использовать смертоносные наконечники, уже закалённые в крови упыринного Князя.

— Правильно, — с непроницаемым видом одобрил Бернгард, когда Сагаадай выковырнул последнюю стрелу из срубленной головы Шоломонара. — Не помешает. Думаю, это не последний Властитель на нашем пути.

«Ну, на моём — так точно!» — Всеволод неприязненно покосился на тевтонского магистра. Молча вынул из ножен оба клинка.

— Посторонись-ка, Сагаадай.

Преодолевая брезгливость, он по очереди вонзил мечи в запёкшийся срез на шее трупа. Впихнул серебрённую сталь под чёрные латы глубоко — чуть не по самую крестовину. Что-то хлюпнуло. Слабо-слабо засочилась тёмная сукровица. Видимо, не всё ещё вытекло из ран, не всё засохло и испарилась. А лишившиеся хозяина упыри, как известно, не смеют по своей воле покушаться на кровь Высших Пьющих. Пусть даже мёртвых.

Было неприятно, омерзительно до мурашек на спине. Однако вновь чувствовать себя беспомощным при встрече с упыриным Князем Всеволоду не хотелось. А так… так его оружие будет способно сокрушить чёрную броню. Если верить Бернгарду.

На этот раз своё одобрение магистр выражать не стал. Впрочем, Всеволод в нём и не нуждался.

Сагаадай, закрепив колчан с тремя стрелами на спине, беспокойно глянул на небо.

— Стемнеет скоро.

Да, совсем скоро. Неумолимо близилась ночь. И всё уже было решено. И все знали о решённом. Ночью будет вылазка. Оставалось лишь обговорить детали.

Всеволод вложил мечи в ножны.

— Каков твой план, Бернгард?

Магистр будто ждал этого вопроса. Объяснять начал сразу — быстро и деловито:

— Выждем, пока противник выйдет из ущелья и подступит к замковой горе.

— К тому времени под горой наверняка соберутся упыри со всей округи, — заметил Всеволод. — Те, которые прячутся сейчас в дневных убежищах и больше не подвластны воле Чёрных Князей.

— Вот именно, — усмехнулся Бернгард. — И нам будет только на руку, если Пьющие сцепятся друг с другом. Это — самый удачный момент для атаки. За ворота выедем конным строем и…

— Конным? — переспросил Сагаадай.

— Да. На лошадях — больше шансов быстро пробиться к ущелью. Благо, почти все конюшни целы.

Верно — целы. Лошадиная кровь не интересует Пьющих. Да и Чёрный Князь, штурмовавший прошлой ночью Сторожу, стремился захватить главные башни, важные участки стен и основные проходы, но никак не конюшни.

— Если доберёмся до ущелья, там, в завалах, можно поставить заслон, который задержит Пьющих, пока мы с тобой, русич…

— Я понял, — нетерпеливо перебил Всеволод. — Но всё же, как ты предполагаешь туда пробиваться?

— Построим клин и — вперёд. Сначала — таранным копейным ударом. Дальше — дело за мечами.

««Свинья», значит?» — усмехнулся про себя Всеволод. Об излюбленном боевом построении тевтонских рыцарей он был наслышан. Да и самому во время воинской учёбы не единожды приходилось по приказу старца-воеводы Олексы отрабатывать атаки клином. И в пешем строю, и в конном. В конном, конечно же, получалось действеннее и эффективнее.

Хитрость тут проста и незатейлива: поставить в голове постепенно расширяющейся колонны тяжеловооружённых, опытнейших рыцарей, разогнать как следует лошадей, сконцентрировать мощный удар в одной точке и сходу проломить бронированным «рылом» вражеские ряды, сколь бы плотными в глубину они не оказались и сколь бы широко не раскинулись по фронту. А после, не останавливаясь, продвигаться дальше, взрезать и разваливать, покуда возможно, войско неприятеля. Как лезвие обоюдоострого кинжала взрезает пробитую остриём плоть. Как топор-колун разваливает полено.

У «свиньи»-клина, как и у любого иного построения есть свои преимущества и есть недостатки. Но сейчас, пожалуй, Бернгард прав. Их мало, тёмных тварей Шоломонарии — много. Слишком много. Настолько много, что пробиваться любым другим способом— бесполезно. «Свиньёй» же… да, пожалуй, только «свиньёй» сейчас и можно попытаться.

Правильно выстроив ряды, и набрав приличную скорость на крутом, расчищенном уже упырями от рогаток склоне замковой горы, небольшой конный отряд в состоянии без особых потерь быстро и довольно глубоко вклиниться в многократно превосходящие силы вражеской пехоты. А там уж… Ну а там — как сложиться.

— Внешнюю форму клина выстроят мои рыцари, — продолжал Бернгард.

— Какие именно? — уточнил Всеволод.

«Живые? Мёртвые?»

— Мои серебряные рыцари, — ответил магистр. — Не волнуйся, русич, при жизни каждый из них обучен драться в конном строю, и никто не утратил этих навыков после смерти…

«Значит — мёртвые».