Рука и сердце [сборник litres]

Голос ее звучал глухо и надтреснуто, как старый клавесин с изношенными струнами. Я не мог говорить, но, боюсь, на моем лице она прочла подтверждение своей догадки. Ужас отчаяния в ее глазах уступил место кроткому смирению. Наконец она заставила себя оглянуться, потом посмотрела по сторонам: ее взору предстали лиловые верещатники, далекие голубые холмы в зыбком мареве – и больше ничего.

– Вы отведете меня домой? – несмело попросила она.

Я взял ее за руку и молча повел по тропе среди зарослей набиравшего цвет вереска – ни один из нас не решался заговорить. Да и о чем мы могли говорить, зная, что это мерзкое создание слышит нас, незримо присутствуя при нашем разговоре; что ОНО может вновь явиться и встать между нами? Никогда еще я не любил Люси так горячо, как в тот час, когда – на мою беду – самые светлые мысли о ней смешались с ужасом и содроганием. Казалось, она понимает мои чувства. Когда мы достигли садовой калитки, она забрала у меня руку и пошла вперед, навстречу своей компаньонке, которая с тревогой ждала у окна. Я был не в силах переступить порог их дома: я хотел тишины, общества, отдыха, перемены – чего угодно, лишь бы стряхнуть с себя невыносимое ощущение, что ОНО ежесекундно рядом. И все же я медлил, бесцельно бродя по саду, сам не знаю зачем. Возможно, я боялся вновь повстречаться с ее двойником на безлюдном общинном лугу, но помимо страха мною владело невыразимое сострадание к Люси. Через несколько минут миссис Кларк вышла из дому и присоединилась ко мне. После недолгого молчания она со значением произнесла:

– Теперь вы все знаете.

– Я видел! – сказал я еле слышно.

– И уже сторонитесь нас, – обреченно молвила она, всколыхнув во мне все то лучшее, что зовется отвагой и благородством.

– Ничуть, – возразил я. – Но плоть человеческая слаба – страшится встречи с силами тьмы… По какой-то непостижимой причине их жертвой стала чистая, непорочная, святая Люси!

– Грехи отцов падут на головы детей[17], – напомнила мне миссис Кларк.

– А кто ее отец? – не преминул спросить я. – Раз уж я посвящен в вашу тайну, мне хотелось бы знать больше – знать все! Прошу вас, мадам, не скрывайте от меня ничего, что могло бы пролить свет на дьявольские козни против невинной души!

– Хорошо, я все открою вам, но сейчас мне нужно вернуться к Люси. Приходите вечером, и мы поговорим с глазу на глаз. Ох, сэр, на вас теперь вся надежда! Дай-то бог, чтобы вы сумели помочь нашему горю!