Рука Оберона

— Она рассказала мне, что Амбер в разгаре своего разложения. И это нарушило своего рода метафизическое равновесие между ним самим и Двором Хаоса. На ее народе теперь лежала задача восстановить материю, опустошенную Амбером. Их собственное место не Отражение Амбера, а сама по себе твердая реальность. В то же время все Отражения страдают из-за Черной дороги. При своем тогдашнем знании Амбера я мог только слушать. Сперва я принимал на веру все, что она говорила. Бранд для меня, разумеется, подходил к ее описанию зла в Амбере. Но когда я обрушился на него, она стала защищать Бранда. Там, откуда она пришла, он был своего рода героем. Она не хотела оценить конкретный случай и, казалось, он ее не слишком беспокоил. Вот тогда я понял, что доверять ей полностью нельзя. Слишком она была самоуверенной и рассуждения ее носили печать фанатизма. Чуть ли не против своей воли я оказался защитником Амбера. Я думал о Льювилле и Бенедикте, и о Жераре, с которым я встречался несколько раз. Я почувствовал, что ей не терпелось разузнать побольше о Бенедикте. Это оказалось слабым местом в ее броне. Здесь я мог говорить со знанием дела, а она была готова поверить во все хорошее, что я рассказывал. Не знаю, поколебал ли я ее убеждения, но к концу мне казалось, что она уже не так уверена в себе и в правоте своих принципов.

— К концу? — переспросил я. — Что ты имеешь в виду? Сколько она пробыла с тобой?

— Почти неделю. Она сказала, что будет заботиться обо мне, пока я не поправлюсь, и заботилась. Она заявила, что хочет быть уверенной, что мне ничего не грозит. Но я думаю, на самом деле, она хотела продолжить наши разговоры. Наконец, она сказала, что должна двигаться дальше. Я попросил ее остаться со мной, но она не могла. Я сказал, что хотел бы отправиться с ней, но на это она тоже ответила отказом. Дара, видимо, поняла, что я могу не отпустить ее одну, и исчезла незаметно ночью. Я не мог скакать по Черной дороге и понятия не имел, через какое Отражение она будет путешествовать дальше по пути в Амбер. Когда, проснувшись утром, я понял, что ее нет, мне захотелось тоже наведаться в Амбер. Но я все еще боялся. Наверное, разговоры с ней усилили мои страхи. Как бы там ни было, я решил остаться на Отражениях. И поехал дальше, навидался всякого, пытался понять все неясное, пока Рэндом не нашел меня и не сказал, что хватит скитаться, пора ехать домой. Вначале мы приехали сюда, чтобы встретиться с тобой. Он хотел, чтобы ты выслушал мою историю прежде всех остальных. Рэндом сказал, что ты знал Дару и хотел побольше узнать о ней. Надеюсь, я помог тебе в этом.

— Да, — подтвердил я. — Спасибо тебе.

— Я так понял, что она в конце концов прошла Лабиринт.

— Да, она сделала это.

— А потом сказала, что она враг Амбера.

— Тоже верно.

— Надеюсь, — произнес Мартин, — ты не причинишь ей никакого вреда. Она была так добра ко мне.

— Она вполне способна позаботиться о себе сама, — заметил я. — Да, она симпатичная девушка. Я не могу что-нибудь обещать относительно ее безопасности, потому что я все еще мало знаю о ней и ее роли во всем, что сейчас происходит. И все же то, что ты мне рассказал, было полезным. Насколько это в моих силах, я постараюсь помочь ей, если она будет в этом нуждаться и если моя помощь не причинит ничего плохого Амберу.

Мартин улыбнулся:

— Рад это слышать.

— Я тоже. А что вы собираетесь теперь делать?

— Я познакомлю его с Виалой, — сказал Рэндом, — а потом надо встретиться с другими, если позволят время и возможности. Я тебе сейчас не понадоблюсь?

— Есть о чем поговорить, вздохнул я, — но ты мне сейчас по-настоящему не нужен. В двух словах введу тебя в курс дел. У меня есть немного времени.

Мартин стоял в стороне. Сообщая Рэндому о событиях, случившихся после его отъезда, я думал о его сыне, Мартине. С моей точки зрения, он все еще был темной лошадкой. Его история могла быть совершенно правдивой. И я чувствовал, что она правдива. С другой стороны, у меня возникло ощущение, что правда была неполной, что он чего-то не договаривал, может быть, что-то и безобидное. Хотя, может быть, и нет. Он не имел никаких настоящих причин любить нас. Как раз наоборот. И Рэндом, возможно, привел Троянского Коня. Может, ничего такого и не произойдет. Но дело в том, что я никогда и никому не доверяю, если хоть в чем-то сомневаюсь. Поэтому, рассказывая, я старался сообщать Рэндому только то, что нельзя было бы по-настоящему использовать против нас. Я сомневаюсь, что Мартин может причинить вред, даже если это входит в его задачи. Нет, вероятнее всего, он был так же уклончив в нашем разговоре, как и остальные из нас, и во многом по тем же самым причинам: из чувства страха и самосохранения. С внезапным волнением я спросил Мартина:

— Ты когда-нибудь сталкивался с Дарой после этого?

Он покраснел, глядя на меня.

— Нет, — слишком поспешно ответил он. — Только в тот раз. И все.

— Понятно, — буркнул я.