Рука в перчатке

– Я сказал «вздор». – Кремер вынул сигару изо рта. – Я не звукоприемник, а всего-навсего инспектор полиции. И вам нет нужды произносить красивые речи и говорить экивоками. Можете так прямо и сказать, что с влиятельными людьми, способными создать вам проблемы, следует обращаться не так, как со всеми остальными. Я это знаю и стараюсь идти с вами в ногу, нравится мне это или нет. Приходится. Конечно, я допустил, что новые обстоятельства не имеют никакого отношения к убийству, однако в ходе расследования этого убийства мисс Тритт скрыла кое-какие факты, представляющие для нас законный интерес, не говоря уже о ложном алиби для Гая Кэрью. Кроме того, я и не отрицал, что да, мои чувства оказались немного задеты. Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо. Тем не менее основная причина совсем в другом. Когда дело Кэрью будет рассматриваться на судебном процессе и таблоиды будут выпрыгивать из штанов, то эта информация буквально снесет крышу здания суда. Что вам вряд ли понравится. Я знаю, дело Кэрью теперь не наше, а Андерсона, однако расследование-то провели мы и только потом передали материалы Андерсону. Всем вокруг это отлично известно. Мной движет именно это соображение, а отнюдь не задетое самолюбие. Вчера я был готов поставить сто к одному, что Гай Кэрью виновен, но прямо сейчас поставил бы девяносто три к одному, а может, и девяноста два. Мне жаль терять семь-восемь пунктов, и я, естественно, хочу разобраться. – Кремер сунул сигару в рот и сразу же вынул. – Присутствующий здесь комиссар полиции – мой непосредственный начальник. Если он прикажет извиниться перед мисс Тритт и отправить дамочку домой, что ж, я отправлю ее домой. В противном случае я хочу задать ей кое-какие вопросы и намерен получить ответы.

– Я вовсе не предлагал вам отправить ее домой! Конечно, вы вправе задавать любые вопросы! Я только говорю…

В разговор вмешался Хомберт:

– Почему бы вам обоим не заткнуться? Господи, уже четвертый час! Кремер, ну и где она сейчас?

– На третьем этаже.

– Кранц тоже там?

– Да.

– Хорошо. Распорядитесь, чтобы их привели сюда. Обоих.

– Я настоятельно рекомендую… пусть сперва приведут Порцию Тритт.

– По-вашему, это так важно?

– Нет, сэр. Но все может быть.

Хомберт с тяжелым вздохом взял стакан с хайболом:

– Хорошо. Пошлите за ней.

Кремер подошел к телефонному аппарату и назвал добавочный номер девятнадцать.

На Порции Тритт было тускло-зеленое платье практически по щиколотку, шляпка и лодочки из черной лакированной кожи, черная же летняя накидка с подкладкой под цвет платья. Мисс Тритт вошла в комнату и, сделав пару шагов, остановилась. Кремер с Хомбертом вскочили с места. Скиннер пожал руку Порции, представил комиссара полиции Хомберта и предложил ей сесть. Она была сама любезность, если учесть серьезные неудобства, которые ей пришлось претерпеть. Кремер снова сел, поджав губы. Устроившись по левую руку от Порции, Скиннер произнес:

– Мне позвонил Дик Эллиот, и я сразу приехал. Простите, что заставили вас ждать, но инспектор был занят допросом преступников, и мы не хотели его отрывать.

Мисс Тритт тонко улыбнулась:

– Думаю, инспектору пришлось иметь дело с таким количеством преступников, что он разучился общаться с обычными людьми вроде меня. – Все с той же улыбкой на губах она посмотрела на Кремера. – Ведь так, инспектор?

– Возможно, мэм. Никогда об этом не думал. – Он повернулся к комиссару полиции. – Мне приступать, сэр?

– Валяйте, – кивнул Хомберт.

– Очередные вопросы, инспектор? – снова улыбнулась мисс Тритт.

– Да, несколько. – Кремер пододвинулся, чтобы лучше видеть ее лицо. – Мисс Тритт, позвольте начать с пары замечаний. Окружной прокурор только что обвинил меня, что я испытываю к вам личную неприязнь, намекая на то, что я разозлился. Все верно, не стану спорить. И хотелось бы объяснить почему. Вы обеспечили Гая Кэрью ложным алиби. Хорошо. Я опроверг сотни ложных алиби. Это часть моей ежедневной работы. Вчера днем вы заставили меня попотеть, устраивая мне засады на каждом шагу, но я не разозлился. Я и не рассчитывал, что придется иметь дело с размазней. Однако я пошел вам навстречу. Ведь я мог запросто задержать вас, предъявив обвинение, но я вас отпустил. Прямо сейчас вы могли бы выйти под залог, дав письменное обязательство явиться в суд. И наверняка так и было бы. Однако я вас отпустил. И какова ваша благодарность? Во-первых, вы подбиваете ваших друзей позвонить мэру, комиссару полиции и окружному прокурору и, возможно, начальнику швей с просьбой прищемить мне хвост. А во-вторых, покинув вчера мой кабинет, свободная как птица в полете, и все благодаря моему великодушию, вы утаили от меня одну важную вещь. Да, признаюсь, сейчас я действительно жутко зол. Однако вызвал я вас сюда не для того, чтобы отыграться, а чтобы сказать, что с тайнами покончено. На сей раз я хочу знать все факты, которые вы скрываете.

Порция Тритт улыбнулась и, позволив остальным двоим полюбоваться ее улыбкой, снова повернулась к инспектору:

– И в самом деле. Ведь мне уже слегка за тридцать. И вы найдете кое-какие факты моей жизни весьма скучными.